Вызвать дьявола
Шрифт:
– А он был где-то поблизости?– спросил Крэйг.
–О, Боже. – Лоуренс предпочел бы более крепкие выражения.
Дядя Расс продолжал проталкивать свой вариант.
– Вы должны признать, дорогой коллега, что гипотеза соучастия Шоу – единственная, которая объясняет все известные факты.
– О нет,– улыбнулся Олджи. – Возможно, мы с вами – сообщники. Тогда вы могли проскользнуть в камеру, пока я вел беседу, чтобы отвлечь сержанта.
Крэйг выглядел удивленным:
– Но, мой мальчик,
– Мы-то знаем,– ответил Лоуренс. – А полиция?
Когда дядя Расс вышел, Лоуренсуселся за работу.
Его методы были уникальны. Прежде всего он скинул обувь и лениво вытянулся на кровати. Затем сцепил руки за головой, прижал их к подушке и закрыл глаза.
Казалось, он уснул.
Полностью отрешившись от всего окружающего, молодой человек рассматривал все дело на мысленном экране.
Роджер Кверрин умер в запертой комнате, за которой наблюдали. Теперь Лоуренс с горечью и отвращением знал, как был убит брат Питера. И он знал, кто убил его...
Проблема была не в этом. Еще один человек мертв. Еще одна жертва, которую он мог спасти.
Его затошнило. Действительно ли это последнее преступление, или насилие продолжится?
Он отбросил мысли о неудаче. Голова должна быть ясной...
Как умер Тернер? Так же, как Роджер?
Нет.
Эта комната не была заперта, сказал себе Лоуренс. Она была просто недоступна.
Но эта проблема еще хуже, чем первая.
Преступления должны быть связаны. Можно ли считать, что человек, убивший Кверрина, убил и старого Саймона?
Да, конечно.
И все же...
Лоуренс застонал от нетерпения.
Свидетельства были абсолютно ясны. Он должен верить словам мисс Уотсон и констебля: они не могли лгать больше, чем он.
Он с сожалением усмехнулся. Камнем преткновения было как раз его собственное свидетельство...
Медицинское заключение? Нет, его невозможно фальсифицировать. Тернер умер между двадцатью минутами пятого и четвертью шестого. В то время, когда никакой человек не мог к нему подойти.
Спокойно! Где-то тут обман. Должен быть.
Лоуренс расцепил руки, а затем сложил их на груди.
Он продолжал думать:
Теория Хардинджа. Конечно, она не может быть правдой. Нет, конечно, нет. Шоу доказал это.
О, ад!
Он открыл глаза и пристально вгляделся в потолок.
Дверь камеры. Замок и ручка были начисто вытерты от отпечатков пальцев с обеих сторон. Что это могло означать, если вообще что-то означало? Естественно, человек, взламывающий двери, не хотел оставлять там свои отпечатки... А что с теми царапинами? Конечно...
Проклятие! Лоуренс прижал пальцы к больной голове.
Дикие идеи Крэйга, казалось, полностью лишили его способности концентрироваться.
Внезапно Лоуренс сел и невидящими глазами уставился в окно. Отбросим все рассмотренные идеи. Назовем убийцу Иксом.
Подождите минутку!
Дверь в камеру находилась под его собственной непрерывной охраной в течение жизненно важного времени за исключением одного краткого периода: когда он и Хардиндж стояли у подъезда снаружи.
Предположим Икс проскользнул в проход именно тогда?
Он покачал головой. Никто не проходил мимо них в отделение. Если только...
Он затаил дыхание.
Предположим, кто-то был в комнате для допросов в то время, когда они расспрашивали старого Саймона в его камере; предположим, что кто-то скрылся в жилых помещениях сержанта, пока они не вышли в подъезд; предположим, что Икс тогда поспешил войти в проход позади...
В течение короткого промежутка Лоуренс испытал триумф. Азатем вспомнил.
Мисс Уотсон.
Никто на мог войти в отделение без того, чтобы она знала. А ее доказательства предельно четки.
Никто не приближался ко входу.
Сам Лоуренс вошел сразу после четырех.
Рассел Крэйг пришел без четверти пять и ушел в пять минут шестого.
Лоуренс ушел сразу после без четверти шесть, и тогда Тернер был уже мертв – по меньшей мере, полчаса.
Хардиндж выбежал, чтобы позвать Лоуренса, без пяти шесть, и они вновь вошли в отделение.
В шесть часов прибыл Шоу, затем доктор Тиссен и инспектор Хэзлитт со своими людьми.
Они были единственными, кто входил в здание или выходил из него, и ни у кого не было ни малейшей возможности совершить преступление.
«О, Боже!» – вздохнул Олджи. Это была почти молитва.
Он закрыл глаза, а затем плотно прикрыл их руками. Голова раскалывалась.
Внезапно он решил, что должен поговорить с Одри Крэйг.
Она еще не легла.
Он постучал, и она открыла дверь с удивлением на прекрасном лице:
– Олджи!
Он спросил без преамбулы:
– Могу я поговорить с вами?
Она замялась:
– Уже очень поздно.
– Пожалуйста.
Он чувствовал почти физическую потребность.
Она быстро улыбнулась:
–Хорошо,– Она оглядела комнату,– Лучше не здесь. Давайте спустимся в библиотеку.
Они молча спустились по лестнице.
В комнате, уставленной книгами, она повернулась к нему:
– Что вы хотите сказать?
В ее голосе не было никакого нетерпения, а лишь инстинктивное сочувствие.
– Сядьте, Одри. – Лоуренс сжал одну руку в кулак и задумчиво ударил им в ладонь другой руки. Казалось, он не знает, с чего начать.