Шрифт:
Предисловие
Джон Диксон Карр общепризнан как маэстро загадок запертой комнаты и, конечно, всего поджанра невозможного преступления. Его первая книга, интригующе названная “Оно ходит по ночам”, вышла в 1930 году, а на протяжении дальнейших примерно сорока лет за ней последовал целый каталог новых книг, многие из которых входят в число лучших, хитрейших и атмосфернейших тайн, когда-либо сошедших с кончика пера.
Естественно, он не возделывал эту ниву в одиночку: вокруг было много других замечательных писателей, среди которых некоторые, подобно Карру, специализировались на поджанре невозможного преступления. Такие авторы, как Клейтон Роусон, Хейк Талбот, Джозеф Коммингс, а позднее Эд Хоч и Билл Пронзини, также внесли
Но интерес Карра к невозможному преступлению не ограничивался его собственными книгами; его также увлекало само развитие этой формы от её самых ранних образцов у По и Ле Фаню через Зангвилла, Леру и Фатрелла до тех книг, что вышли к моменту его смерти в 1977 году. Разнообразие решений, придуманных для этой самой вызывающей слюнотечение из проблем, также немало занимало его ум. И, будучи Джоном Диксоном Карром, он не обратился к этой теме, публикуя сухой её анализ в стиле университетской диссертации; он вложил эти слова в уста одного из двух своих самых известных сыщиков, доктора Гидеона Фелла.
В “Человеке-призраке” (в Америке выходившем как "Три гроба”), изданном в 1935 году и признанном одним из шедевров Карра, загадки двух убийств, в которых “убийца должен был быть не только невидим, но и легче воздуха”, ввели сыщика и его коллегу-полицейского в такие затруднения, что Фелл решил, наконец, изложить и разъяснить все возможные способы, которыми можно пренебречь герметичной, по-видимому, запертостью комнаты (он перечислил всего семь вариантов), либо так манипулировать дверями и окнами запертой комнаты, что преступник сможет ускользнуть из неё (Фелл выделил пять вариантов).
Карр был не первым автором, попытавшимся предложить для невозможного преступления множество разных решений, из которых только одно будет верным ответом. Ещё в 1892 году в “Тайне Бог-Боу”, в сценах, местом действия которых служил не только коронерский суд, но и местная пресса, Израэль Зангвилл (чей брат Льюис написал в 1897 году ещё более изобретательный роман с невозможным преступлением, “Чудо девятнадцатого века”) предложил ряд различных теорий, объясняющих, как могло быть совершено убийство в запертой комнате, с которым он столкнул своих сыщиков. Эту формулу к настоящему моменту использовали многие романисты, включая гуру раннего детектива Кэролайн Уэллс в её вышедшей в 1932 году книге о Флеминге Стоуне “Сломанное О”, но никто не проиллюстрировал её изысканнее Лео Брюса в “Деле для трёх детективов” (1936), где три искушённейших знаменитых сыщиков предлагает три разных решения – и все они неверны! Да и Карр, под именем Картера Диксона, заставил своего другого знаменитого сыщика сэра Генри Мерривейла порассуждать на эту тему в “Убийствах Белого монастыря” в 1934 году, за год до Фелла.
Но лишь очень немногие писатели после Карра предпринимали подход более аналитический, нежели у доктора Фелла в “Человеке-призраке”. Прежде всего, эго Клейтон Роусон (писавший также как Стюарт Таун) и Энтони Ваучер (писавший также как Х.Х.Холмс). Оба они стали старейшинами детективного жанра, а Ваучер ещё и одним из самых сведущих и чутких критиков многих видов жанровой литературы.
В превосходном дебютном романе Роусона, “Смерть из цилиндра” (1938), его сыщик, Великий Мерлини, фокусник по профессии (подобно своему создателю), вместе с соратниками обсуждает проблему запертой комнаты, с которой они столкнулись, и не только отдаёт дань лекции Фелла, но и предлагает её детальную альтернативу с гораздо большим количеством вариаций метода, чем описано добрым доктором, а в качестве бонуса выделяет до сих пор не учтённую категорию.
В 1940 году Ваучер представляет читателю свою сыщицу, сестру Урсулу, в чудесном, питательном “Девятью девять” с убийством в запертой комнате, где её полицейский соратник, лейтенант Маршалл, вместе с репортёром Мэттом Дунканом обсуждают между собой некоторые детали лекции Фелла и реорганизуют выделенные им категории, связывая их с различными преступлениями, но в остальном не добавляют к этой лекции ничего нового.
В этот звёздный список детективных романистов
Первая статья, когда-либо мной написанная в силу моей страсти к запертым комнатам, появилась в своеобразном скромном фанатском издании Этель Линдсей, “The Mystery Trader”. Она именовалась “Запертокомнатомания” и прочно закрепила мой флаг на мачте, вызвав, к моей радости, немалое количество заинтересованных откликов. Но для меня наиболее важным стало то, что я получил первое письмо от самого Дерека Смита. Начав с более формального “дорогой мистер Эйди” и быстро перейдя к “дорогой Боб”, он начал переписку, продолжавшуюся более двух десятилетий, прервавшись лишь на ряд лет в начале 1970-х, когда мы с моей женой Сью жили неподалёку от Кингстона-на-Темзе, и Дерек регулярно навещал нас, избавившись от необходимости писать.
В своём самом первом письме Дерек сообщал детали более чем двадцати загадок запертой комнаты, не включённых мной в список в “Mystery Trader”, и я сразу понял, что наладил контакт с, возможно, самым сведущим исследователем этой области детектива. Посещая меня, он неизбежно приносил книги или экземпляры рассказов, к которым следовало привлечь моё внимание, а когда мы в 1972 году уехали из окрестностей Лондона, то Королевская почта взяла на себя труд следить, чтобы я находился в курсе последних сведений Дерека, зачастую сопровождавшихся целыми томиками.
Движение это было не совсем односторонним. Я смог указать Дереку на несколько вещей, о которых он не знал, и, посещая вместе со Сью Америку, доставить ему экземпляры книг, в частности, одного из его любимых авторов, Кэролайн Уэллс, которые он ни за какие коврижки не мог достать в Англии. Но широта его познаний в области детективной литературы вообще и проблемы запертой комнаты в частности была поистине феноментальной. Лишь составляя это предисловие и просматривая мою переписку с Дереком, где последнее письмо датируется 7 августа 1992 года, я понял, насколько всеобъемлющими были его познания. Он почти ничего не упускал из виду. Унаследовав, по всей очевидности, любовь к книгам от родителей (в одном письме он иронично жаловался на то, как его отец вырвал у него недавно приобретённого Джеральда Вернера, прежде чем он сам успел его прочитать!), он регулярно посещал такие учреждения, как Национальный кинотеатр, Британская библиотека и Центральная справочная библиотека Вестминстера; фактически, он мог отыскивать новые грани детективного жанра где угодно.
Безвестные рассказы из ещё более безвестных журналов; тома, изданные забытыми и тщеславными деятелями печати; множество советов относительно того, где на большом или маленьком экране можно открыть ещё больше невозможностей – это лишь немногие из предметов и фактов, сообщённых мне Дереком. Кто бы ещё мог заметить непостижимые преступления в столь разных по времени выхода и стилю фильмах, как “Последний спектакль" с Конрадом Фейдтом 1920 года, “Альфавиль” по Питеру Чейни, “Человек-макинтош”, “Смерть – это женщина”, чешская “Адела ещё не ужинала” (а вариант названия “Ник Картер в Праге” способен просто заколдовать), “Трансатлантик”, “Мёртвая точка” (основанная на известном рассказе Барри Пероуна), юмористический “Человек из компании Fuller Brush” (рассказ, лежащий в основе, написан Роем Хаггинсом) и, несомненно, самый невероятный, по крайней мере, в перспективе поиска невозможного преступления, источник, немецкий фильм 1956 года “Лианна, богиня джунглей”?