Взбалмошная девчонка
Шрифт:
Страйкер стоял в дверях и молча смотрел на Темпест. В длинной ночной рубашке она выглядела хрупкой и беззащитной, и все его существо рвалось к ней — обнять, согреть, защитить… Ну вот, начинается! Он уже готов привязать ее к себе! Страйкер глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, и напомнил себе собственные обещания. Он хочет, чтобы она была счастлива, а если ей для этого нужна свобода — что ж, он даст ей свободу!
— Детка, ты готова ехать? — спросил он безмятежно, хотя никакой безмятежности не чувствовал.
Темпест
— Ненавижу эту чертову слабость! — проворчала она, кладя голову ему на грудь.
Страйкер улыбнулся и поцеловал ее в рыжую макушку.
— Я бы и не заметил твоей слабости, если бы ты не пыталась изображать здоровую.
Темпест рассмеялась в ответ. Сейчас она была совершенно счастлива.
— Ну вот, опять ты прав!
Страйкер поцеловал ее в нос, подхватил на руки и понес к кровати.
— Похоже, это становится обычным делом?!
— Мне, как ни странно, нравится носить тебя на руках. А ты что скажешь?
— Наверно, я должна визжать и отбиваться… — Темпест сделала драматическую паузу. Тем временем Страйкер уложил ее на кровать и сел рядом. — Но не буду.
— Приятно слышать.
— И это все, что ты можешь сказать? — разочарованно спросила Темпест.
— А что еще?
— Мужлан!
— Почему же мужлан?! Муж, — поправил он.
Темпест опустила глаза. Все ее веселье вмиг куда-то испарилось.
— Что с тобой, милая?
— Страйкер, что мы будем делать дальше?
Страйкер поднял ее голову, заставив посмотреть в глаза. Лишь усилием воли он сохранял непроницаемое выражение лица.
— Мне казалось, мы уже обо всем договорились. Или, ты думаешь, я шутил с тобой и разыгрывал твоего отца?
Темпест всматривалась в его лицо, пытаясь угадать, что он сейчас чувствует, но видела лишь свое отражение в его глазах.
— Все может быть, — тихо ответила она.
— Все может быть, но это очень маловероятно. Ты знаешь, что я не склонен к таким шуткам.
— Я не представляю, что значит быть женой. Вообще — женой…
— Только-то? У меня тоже не было случая попрактиковаться в роли мужа.
— Мой отец прав. Я не дам тебе того, чего ты вправе ожидать. Я не могу жить однообразной, налаженной жизнью, — проговорила Темпест, нервно комкая в руках простыню. Обязанности замужней женщины внезапно встали перед ней во всей своей полноте.
— Темпест, прекрати! — Он накрыл ее руки своей огромной ладонью. — Я все-таки не идиот, хотя до сих лор, боюсь, вел себя не лучшим образом. Мне казалось, ты рискуешь жизнью просто так, потехи ради, и это выводило меня из себя. Но теперь я вижу, что ошибался. Пока ты не доверяешь мне — и неудивительно, если вспомнить, как я на тебя орал всякий
— Ты ни в чем не виноват! Я не сержусь на тебя!
Страйкер кивнул:
— Верно. Никто ни в чем не виноват. Каждый из нас рождается со своим характером, это — как черты лица, фигура. Только внешние черты видны сразу, а характер человека проявляется не с такой очевидностью. Конечно, большую роль играет окружение и воспитание, но все основное закладывается независимо от нас. Ты такой родилась и не можешь быть иной. Для тебя смысл жизни — в риске, борьбе, опасности. Будь ты мужчиной, твои родители гордились бы тобой.
Слезы заблестели на ресницах Темпест, и Страйкер, наклонившись к ней, осушил их поцелуями.
— Я не хочу, чтобы ты ломала себя в угоду чужому мнению. Тебе это не по душе, и мне тоже. Я прекрасно знаю, что ты за человек. Даже твои родные не знают о тебе стольких леденящих душу подробностей, сколько знаю я! Да, наш брак будет весьма необычным. Ни работы с девяти до пяти, ни пикников по воскресеньям, ни роз в саду… Я ведь и сам, прямо скажем, не домосед. Мне приходится много путешествовать. Ты же не требуешь, чтобы я бросал работу и сидел дома!
— Я могу ездить с тобой! — с готовностью предложила Темпест. С каждым его словом в сердце ее крепла надежда на счастье.
— Если захочешь.
— Захочу, можешь не сомневаться!
Страйкер погладил ее по щеке.
— Не давай обещаний, которых не сможешь выполнить. Это первое правило нашего союза. В один прекрасный день тебе встретится что-то новое, увлекательное, захватывающее, и желание этого будет так сильно, что победит твою любовь ко мне. Ты не сможешь противиться своему влечению. И я приму это.
Темпест смотрела на него во все глаза. Страйкер стал первым, кто понял, что она одержима и не может бороться со своим демоном… Но эта мысль показалась Темпест неприятной, даже унизительной. Неужели она не в силах справиться с собой? Темпест потерлась щекой о его ладонь.
— Я, по твоим словам, похожа на какое-то чудовище, которое никто не в силах победить.
Страйкер погладил ее по огненным кудрям. Сердце его разрывалось от радости и боли: он думал, что платит за свое счастье слишком высокую цену. Но Темпест пришлось платить за свободу еще больше…
— Нет, только на мою Темпест.
— Как ты можешь меня любить?
Страйкер негромко рассмеялся.
— Видит бог, я и сам не рад! Ненавижу неразрешимые проблемы — а ты, любимая, именно из таких. Но ничего не могу с собой поделать. Должно быть, я тоже одержим демоном.
Темпест подняла голову, удивленная его оживленным тоном.
— Твой демон — я.
Страйкер прижал ее к себе, провел рукой по щеке, по подбородку, по нежной и трогательной шее, на которой пульсировала трепетная жилка.