Взлёт и падение. Книга вторая. Падение
Шрифт:
Вечером, когда они уже поужинали, приехал дежурный из поселкового совета. Звонили из Бронска, пропал самолёт и им приказано взлететь на поиски. Они тогда просидели в кабине до темноты, но взлететь так и не смогли. В условиях тумана поиски были бессмысленны и опасны. Нашли их только на третий день. А самолёт, или вернее, что от него осталось, до сих пор лежит там. Если присмотреться, в хорошую погоду его видно до сих пор, хотя прошло немало лет. И лётчики, пролетая над этим местом, покачивают самолёт с крыла
А вот в этой деревне, что появилась справа по курсу, у него когда-то возникла романтичная и страстная любовь с приезжей из Москвы студенткой Ириной и длилась целых две недели, пока не пришёл срок перелетать на другую точку. Он тогда всё тянул резину и… оформлял документы целых три дня, чтобы задержаться. Экипаж терпеливо молчал, а на третий день второй пилот намекнул, что мол, ты хотя и командир нам, но… если так влюбляться в каждом хозяйстве, то они рискуют остаться без налёта. Рано утром они взлетели и, сделав прощальный круг над ещё спящей деревней, взяли курс на другую точку.
Ах, годы, годы! Несётесь вы со скоростью реактивного лайнера. Вот уже и сам давно опытный лётчик и командир оставшейся единственной эскадрильи самолётов ПАНХ, из которой все молодые лётчики, которым летать и летать, уволились, не видя для себя перспективы роста. Остались вот такие матёрые зубры, как Митрошкин. Да и куда ему идти, старику? В охрану? Нет, туда всегда успеет, пока медицина пропускает, нужно летать. А молодёжь все устроились кто в коммерческих организациях, а кто открыл и своё дело. Назад они уже не придут. А ведь когда-то о них вспомнят. Не вечно же будет длиться этот чудовищный бардак. Придёт ведь время, и пилотов не будет хватать, как их всегда не хватало в советские времена. Это не водителя на автомобиль подготовить.
Митрошкин сложил газету и огляделся.
– Начнём потихоньку снижаться? – спросил он. – Удаление – сорок.
– Угу! – кивнул Григорий, ещё полностью не оторвавшись от воспоминаний.
– Взял управление. Выполняем карту контроля перед снижением!
– Уже приехали? – в кабину всунулась заспанная и лохматая голова Кутузова.
– Эвон, впереди наша точка, – ткнул Митрошкин пальцем вдоль капота. – Видишь?
– Ничего не вижу, – поморщился техник.
– А тебе и не надо видеть. Через 10 минут будем на земле.
– Хорошо! – промычал Кутузов, страшно зевая. – На высоте лучше спится, чем на земле.
– Сказывается малое давление. Поставь дома барокамеру, будешь спать с комфортом.
– А-а-ах! – снова сладостно зевнул техник. – Кто же мне её продаст?
Вышли на точку, прошлись над полосой, определяя ветер. Было видно, что их тут ждали. На аэродроме стояло несколько машин, уже притащили будку для сторожа, стояла машина-заправщик.
– Когда их припрёт, то могут организовать всё за пару часов, – сказал Митрошкин. – Хоть
– Сейчас и начнём. Разгрузимся только. Пройди на всякий случай над полосой, посмотрим, нет ли там каких-нибудь железок. Помнишь, Зубарев едва на бороны не наскочил? Любят они их тут бросать.
Прошли над стартом на пяти метрах, набрали высоту для захода на посадку.
– Закрылки – сорок! – скомандовал Григорий. – Винт – на малый шаг! Садимся!
Короткий пробег, интенсивное торможение.
– Прибыли! – оповестил Кутузов. – Какие-то твари вокруг порхают. Никак саранча?
– Она самая, – присмотрелся Долголетов.
Агроном тоже был знакомый. Поздоровались.
– Давненько вы у нас не были, – сказал он. – Эта саранча, как снег на голову свалилась. Вон её сколько летает. Когда начнём? У нас всё готово, вода, яды. Сигнальщики уже на поле. Сторож, – кивнул на будку, – спит там.
– Наверно, старик времён Куликовской битвы? – спросил Кутузов. – Ружьё у него есть?
– Немного моложе, – усмехнулся агроном. – Зато не пьёт. А ружьё? Да какое ему ружьё!
– Больной что ли, если не пьёт? – недоверчиво покосился на агронома техник.
– Старый. От старости не пьёт. Отпил своё. А кто моложе, те все пьют. Спивается народ.
– Какой президент – такой и народ.
– Вот, вот! Забыли, когда живые деньги в хозяйстве видели, а всё равно пьют.
– Берут же где-то деньги на водку.
– Какая водка? Какие деньги? Самогон пьют. А гонят из всего, что под руку попадётся. Из картошки, из пшеницы, из свеклы, из гороха, из овса…
– Из опилок ещё не научились?
– Из них ещё нет. Мы уже больше пол года зарплату выдаём хлебом, вот из него и гонят.
– Ха! – почесался Кутузов. – Интересно, чем на водочных заводах с рабочими расплачиваются? Водкой что ли? А не пойти туда работать?
– А вот на машиностроительном заводе ломы делают, – сказал Митрошкин. – Там ломами расплачиваются с рабочими. В день по три лома зарабатывают.
– Да ну! – удивился Кутузов.
– Почему водкой можно, а ломами нельзя?
– Ну, водка – это же водка! – привёл аргумент Кутузов. – Её выпить можно. А ломы куда девать?
– А ломами закусывать.
– Оно, с такими правителями доживём и до этого.
– Алексей Иваныч, давай-ка разгружаться, – позвал от самолёта второй пилот.
– Иду, иду, иду, иду! – затараторил техник. – Тридцать три секунды и всё будет разгружено.
Со страшным грохотом брякнулась на землю 200 литровая бочка с маслом, за ней полетели из самолёта какие-то ящички и коробочки, какие-то мешки и мешочки, чехлы и просто тряпки. Затем выбросили стартовые полотнища.
– Мне старт раскладывать или он нужен нам, как козе баян? – обратился второй пилот к Долголетову.