Взлетная полоса

Беляев Александр Романович

"Попала вожжа под хвост, -- процедил сквозь зубы Сергей.
– - Характерец тоже дай бог!"

Он прошел в рабочую комнату. Здесь никого не было. Очевидно, после обеда конструкторы сюда еще не возвращались. Снимки лежали на столе в том же порядке, в каком их оставили. Сергей положил рядом с ними схему. Он нашел на ней крайние точки, запечатленные на снимках, и соединил их прямой. На схеме обозначился узкий коридор, едва покрывавший половину ее. Это и была та фактическая полоса, которую захватил объектив "Фотона". Сомнений не было. Даже если бы прибор работал с большей четкостью и каждый объект на снимках был ясно обозначен, и тогда "Фотон" выполнил бы свою задачу лишь наполовину. А чтобы выполнить ее всю, его пришлось бы посылать в разведку вторично. Но при такой насыщенности

обороны противника огневыми средствами рассчитывать на удачное возвращение дважды было не так-то просто. Сергей это знал. И тогда в нем, неожиданно для него самого, вдруг заговорил командир роты танков. А может быть, даже и не роты, а соответственно его новому званию -и батальона. Для них, для таких, каким он был и каким стал, будет выполнять "Фотон" свои задачи. На их рабочие карты будут наноситься добытые "Фотоном" разведданные. На основе этих данных будут принимать они свои решения на бой, строить боевые порядки подразделений. Поведут их в атаку: и напорются на совершенно иную систему огня противника. Сергей растерялся. Такого откровенного и в то же время объективного подтверждения неудачных испытаний он даже не ожидал. Он по-своему все воспринял. Стоял, опершись на стол руками, смотрел на полосу фотоснимков, думал о том, что же теперь делать, за что браться и с чего начинать, и так был поглощен этими мыслями, что даже не заметил, как в комнату зашли его коллеги. А они, казалось, поняли его состояние, молча обступили его и так же молча включились в работу. Нарушил это молчание через некоторое время Бочкарев.

– - Я вижу, Сергей Дмитриевич, у вас тоже появилась своя версия, - сказал он.

– - И кажется, самая неприятная, -- мрачно ответил Сергей.

– - Какая же?

Сергей протянул Бочкареву схему.

– - Я так и понял. Но страха не испытываю, -- ответил Бочкарев.

– - Это просчет, Юрий Михайлович. И очень серьезный.

– - Просчета нет, Сергей Дмитриевич. И я не понимаю, почему вам так хочется поднять вверх руки?

– - Тогда почему так получилось, что почти половина целей не попала на эти снимки? Если это не просчет, то что же?

– - Я вас тоже спрошу: а почему вдруг не взлетают самолеты, над проектами которых работали, и кропотливо работали, десятки опытнейших специалистов? Почему, бывает, не срабатывают системы, которые перед запуском были выверены и перепроверены? Вы считаете, что тоже из-за просчетов? Так нет! И тысячу раз нет, Сергей Дмитриевич! В наш век ЭВМ и компьютеров просчитаться трудно. Я бы даже сказал, почти невозможно. Другое дело -чего-то не учесть. Мы ведем постоянную, жестокую борьбу с природой и далеко не всегда, не из каждого поединка, выходим победителями, потому что еще не умеем, не научились предвидеть все те сюрпризы, которые она нам готовит.

– - Пусть будет по-вашему, -- не стал спорить Сергей.
– - Что же мы не учли здесь?

– - Не знаю, -- категорически ответил Бочкарев и добавил: -- Пока не знаю. Будем искать и найдем. Во всяком случае, я от своей версии не отказываюсь.

– - И я тоже не отказываюсь, -- добавил Окунев.
– - Испытания только начались, и спешить с выводами нечего.

– - Надо еще проверить, с какой высоты этот бес снимал, -- заметил Заруба.

– - Я, между прочим, об этом тоже подумал. На малых высотах определить точное расстояние до земли на глаз практически почти невозможно, -- услышал Сергей чей-то чужой голос. Он обернулся и только сейчас увидел в комнате Жердева. Представитель авиации сидел за маленьким столиком, стоявшим возле окна, и курил. Он, конечно, слышал весь разговор конструкторов, но до этого момента своего мнения не высказывал.

– - Вы считаете, что все это могло случиться из-за ошибки испытателя?
– сразу насторожился Сергей.

– - Вполне.

– - И вы такое допускаете, Юрий Михайлович?

– - Во всяком случае, не исключаю!
– - решительно заявил Бочкарев.
– - Вот теперь настало время сомневаться абсолютно во всем, проверять и перепроверять решительно все. И начинать надо, что называется, от печки. И тогда тот самый сюрприз, о котором я только что говорил, может обнаружиться как раз там, где его

ждали меньше всего. Я помню, как мы неделю искали дефект в самом первом варианте "Совы". Всю размонтировали, разобрали по винтику, все проверили. Собрали снова, установили, а на экране опять те же помехи. И знаете, что же в конце- концов обнаружилось? Рядом, совсем в другой системе, работал вибропреобразователь. Он и давал фон. Но так как он работал постоянно, выявить какую-либо закономерность в появлении помех мы просто не могли. И уж только потом кто-то обратил на это неудачное соседство внимание. Так что искать будем терпеливо, настойчиво и, я повторяю, от печки!

– - А где, между прочим, Владимир?
– - спросил вдруг Окунев.
– - Наверное, в первую очередь надо было бы с ним потолковать.

– - Пошел отдыхать. К себе пошел. У него же ночью вылет, -- ответил Жердев.

– - Потолковать, конечно, следует. И потолкуем, -- согласился Бочкарев.
– - Но надо, очевидно, и помочь ему. Надо установить у него на борту прибор, который точно зафиксирует высоту съемки.

– - Он зафиксирует, а я проконтролирую. А что вы скажете, если мне самому подняться в воздух?
– - обвел присутствующих взглядом Сергей.

Предложение было неожиданным, да и не совсем обычным.

– - Вы хотите участвовать в испытаниях?
– - переспросил Бочкарев.

– - Хотя бы при испытании, -- поправил Сергей и улыбнулся. Ему вдруг стало весело от мысли о том, что через день-два спарка унесет его, как в печную трубу, в мягкую темноту безлунного ночного неба.

– - А что вам это даст? Вы же ничего не увидите.

– - Да и кто тебя туда пустит?
– - резонно спросил Окунев.

– - Если медкомиссию пройдет, слетать может, -- ответил Жердев.
– - А вот что ему там делать, этого я не знаю.

– - И я не знаю, -- признался Сергей.
– - Но чувствую, что лететь стоит. Вы же сами, Юрий Михайлович, учите: от печки, от печки танцевать надо. А где она, наша печка? Разве не там?

– - Я в принципе не возражаю, -- согласился Бочкарев.
– - Я просто думаю, какую можно извлечь из этого наибольшую практическую пользу. Давайте думать все. Придумаем. А вы тем временем проходите комиссию.

Поздно вечером, почти перед самым вылетом Владимира, когда практически уже никто этого не ждал, неожиданно позвонили из Москвы. Звонил Кулешов. Он обстоятельно расспросил Бочкарева о том, как был устранен дефект дешифратора, о предстоящем испытании и попросил сделать дополнительно серию снимков специально для него с высот, на сто и двести метров выше заданных.

Бочкарев заверил Кулешова, что все будет выполнено, и проинформировал о содержании разговора всю группу. Владимира в это время уже облачали в летные доспехи, и Заруба и Окунев поспешили к нему передать дополнительное задание. Поговорить об этом позднем звонке тогда ни у кого не было времени. Но Сергей невольно отметил про себя, что Александр Петрович, очевидно, о неудаче первого испытания мыслит в одном с ним плане.

Глава 13

Когда на Сергея надели противоперегрузочный костюм, он вдруг совершенно отчетливо почувствовал запах солярки. И рассмеялся в душе. Сработал рефлекс, почти забытые ассоциации. Ведь сколько лет было так: надевал комбинезон и садился в танк. И сразу окунался в атмосферу масел, краски, топлива. Воспоминания развеселили его. А в целом операция по облачению в высотника выглядела очень даже не просто1. Сергей вспотел, пока влез в синтетическую оболочку, протиснул голову в трехслойный гермошлем не без помощи опытных техников, пристегнул лямки от парашюта, кислород для питания, приладил на себе плечевые ремни:

К самолету его провожали всей группой, словно он отправлялся на побитие какого-нибудь очень ответственного рекорда. Теперь, кажется, и Бочкарев был рад, что осуществится это, так неожиданно задуманное, мероприятие. А ведь чуть не сорвалось. Уперлись врачи: не понравилось давление. Не то чтобы оно оказалось плохим, но как раз у тех границ, определив которые, медики обычно советуют человеку отдохнуть. И то, что Сергей сумел настоять на своем и убедить их разрешить ему отправиться в полет, сейчас вызывало у Остапа самую большую радость.