Взрыв на макаронной фабрике
Шрифт:
– Что это?
Я захлопнула рот, прервав гневную тираду на самом интересном месте… На полу, среди рассыпавшегося чернозема и осколков цветочного горшка, лежал прозрачный пластиковый пакетик. Его содержимое заставило меня забыть о кактусах. Внутри были… бриллианты! Вернее, выражаясь официальным языком милицейских протоколов, камни, по виду напоминающие бриллианты.
– Мать твою… – зачарованно простонал американец.
– O my god! – вырвалось у меня.
Не вставая, я руками очистила пакетик от чернозема и принялась его изучать. Камешки были красивенькие
– Это бриллианты? – на всякий случай уточнила я.
Американец сурово кивнул.
– Якутские алмазы?
Доуэрти еще раз кивнул и нахмурился.
– Женька… – начал он.
– Да знаю, знаю, – махнула я рукой. – Только не сегодня, ладно, Рас? Я тебе их отдам завтра вечером, хорошо? Ты Вовке пока ничего не говори. А то ведь у нас знаешь как бывает? Несанкционированное проникновение в чужое жилище, сокрытие улик и так далее. Не думаю, что Ульянову все это понравится! А я завтра быстренько проведу экспертизу и… Договорились?
Американец нахмурился. Видно, в его иностранной голове не укладывалось, как это можно важную улику целые сутки скрывать от следствия. Но в конце концов приобретаемый российский менталитет одержал верх, и Доуэрти согласился.
– Вот и славно! – обрадовалась я. – А для тебя есть небольшое задание! В деле о гибели Анастасии Романовой есть ее отпечатки пальцев? – Есть…
– Отлично! К завтрашнему дню постарайся мне их добыть. А вечером совершим с тобой небольшой чейндж…
– Change? – Рассел свел брови у переносицы.
– Ну да! – радостно подтвердила я. – Взаимовыгодный обмен. Ты мне отпечатки, я тебе алмазы… Есть отпечатки – есть алмазы, нет отпечатков – нет алмазов. Я доступно объясняю?
Доуэрти задумался. По его лицу то и дело пробегала тень сомнения. Пока он соображал, я быстренько поднялась, засунула пакетик в карман джинсов и широко улыбнулась своему напарнику.
– Понятые должен быть… – кисло произнес напарник.
– Кто? – притворно удивилась я. – Я не понимаю ваших иностранных слов! Нихт ферштейн! Ясно? Какие понятые? Чтобы зафиксировать мое дивное падение с табуретки? Кстати, ты нашел что-нибудь интересное в комнатах?
Доуэрти ответить не успел – раздался резкий звонок в дверь.
– Тшш! – Я приложила палец к губам. – Никого нет дома!
Звонок повторился. Стараясь ступать как можно тише, я на цыпочках прокралась к входной двери и посмотрела в «глазок». На площадке я увидела только коротко стриженный затылок и спинку инвалидной коляски.
– Господи, напугал-то как! – проворчала я, открывая Матвею дверь.
Мотя вкатился в квартиру, захлопнул дверь и с порога заявил:
– Мне звонили… – Из комитета?
– При чем здесь комитет! – сморщился сосед. – Они позвонили и молчали. Два раза.
– Молчали два раза? – не поняла я.
– Звонили два раза! – с досадой воскликнул он.
– Ну и что?
– Как это что? – заволновался Матвей. – До сих пор таких подозрительных звонков не было! Стоило вам появиться – сразу началось! Нет, здесь что-то нечисто…
– Подумаешь, – фыркнула я. – Первый раз, что ли? А ты никак боишься?
– Вот еще! – смутился парень. – Просто не люблю неизвестности. Ну как, нашли что-нибудь?
Мотька обогнул меня и покатил в кухню.
– Оп-паньки! Любимый Родькин кактус!
– Это его растение? – быстро спросила я.
– Ну да! Родя ухаживал за ним, как за младенцем. Разве что спать рядом не ложился!
Мы с Расселом переглянулись. Интересное дело прорисовывается! Кактус – любимец Родиона. В нем алмазы. Логично предположить, что именно Родя их туда и посеял. Решил, видимо, что к Новому году на колючках кактуса вырастут своеобразные украшения. Все бы ничего, да вот только Настин визит все путает. Может, она их туда спрятала, а Родька ни сном ни духом об этом не знал? Потом Настю убили, алмазов при ней не нашли и приперлись к любителю экзотических растений. А он и сам не в курсе. Его похищают, долго с ним беседуют. Родя, разумеется, упирается, ну и… Стоп! Последними словами Насти были, кажется, «Родион не должен…» Чего он не должен? Может, женщина не хотела, чтобы ее муж о чем-то знал? Или он уже знал, но она не хотела, чтобы он тоже пострадал? Бр-р! Кошмар. Одни загадки!
– Жень, – отвлек меня от размышлений голос Матвея. – А если они опять позвонят, что говорить?
– Господи, ну что ты заладил: они, они! – Я досадливо сморщилась. – Мало ли, ошибся кто-нибудь, а тебе сразу враги и погони мерещатся! Никто за нами не может следить, ясно?
Матвей обиделся и замолчал. Мы покинули квартиру Родиона, попрощались с Мотей и отправились домой. Я, признаюсь, настолько устала за сегодняшний день, что с благодарностью откликнулась на предложение Рассела доехать до дома на такси.
Родные стены встретили нас наличием Ромки, Веника и Вовки. Рома сидел на кухне и нервно курил одну сигарету за другой. Это меня насторожило. Насколько я помню, Алексеев бросил курить несколько месяцев назад, когда нас с Дуськой выпустили из тюрьмы, где мы провели целые сутки. Помню, Ромка тогда дал торжественное обещание завязать с пагубной привычкой, а с меня взял клятву никогда не влезать ни в какие авантюры. Лица присутствующих не предвещали ничего хорошего. За исключением, пожалуй, лица Вениамина. Он, памятуя о благом деле, которое я когда-то совершила, теперь считал себя моим пожизненным должником. Приготовившись к неприятностям, я глубоко вздохнула и принялась усердно ковырять ногой пол.
– Никак Евгения Андревна опять в музее были, – выдвинул версию следователь.
Ромка хмуро глянул в мою сторону, но промолчал.
– А может, и экскурсию по городу совершили. Пешеходную! – продолжал издеваться Ульянов.
Я девушка скромная и воспитанная, поэтому и слова, уже готовые сорваться с губ, удержала, хотя и с большим трудом. Единственное, о чем я жалела, так это о том, что позволила своей любимой Дусе выйти замуж за представителя наших очень внутренних органов! Уж лучше б она вышла замуж за пожарного, ей-богу! Те хоть спать любят…