Взрыв на макаронной фабрике
Шрифт:
– Нет, мы не ходить в экскурсию, – неожиданно заговорил американец. – Мы заниматься благотворительность!
Ульянов перевел на Доуэрти удивленный взгляд, Алексеев поперхнулся дымом и мучительно закашлялся. Мы с Венькой открыли рты и, не дыша, смотрели на немую сцену.
– Благотворительность? – зачем-то переспросил Вовка.
– Ну да, а что тут такого? – пожал плечами Рассел. – Мы с Женькой заниматься благотворительность! Правда, Женька?
Я захлопнула рот и кивком головы подтвердила сказанное. Однако следователь на то и следователь, чтобы задавать дурацкие вопросы. Вероятно, с первым удивлением он справился, потому что к нему вернулась его обычная подозрительность
– Хорошее дело! – похвалил Вовка. – И что же, позвольте узнать, вы делали в целях этой самой благотворительности?
Самостоятельно ответить на этот вопрос я не могла, потому как и сама не знала, как частное расследование связано с благотворительностью. Пока я мучительно соображала, Рассел вновь пришел мне на помощь.
– Мы помогать психологически ветерану война! – гордо заявил он и выпятил вперед грудь.
– Отечественной? – прошептал совсем обалдевший Веник.
– No, чьечьенская!
Веник громко сглотнул и часто-часто заморгал. Мое же сердце наполнилось законной гордостью за себя и за Рассела. Нет, ну каков американец! Вроде бы и не соврал, а так ловко выкрутился. Вон Ульянов стоит и таращится на него, словно рак на кильку! Наверное, и про вопросы свои думать забыл. Все испортил Алексеев.
– Ну, хватит! – рявкнул он и так хватил кулаком по столу, что тот жалобно скрипнул. – Или ты говоришь правду, или я отправлю тебя к деду в деревню. Пожизненно!
Ехать в деревню к Ромкиному деду совсем не хотелось. Я просто не представляла себя среди кур, коров и свиней. Ко всему прочему в той деревне не было ни света, ни горячей воды, ни молодежи. Деревенька умирала, и остались в ней только местные аксакалы. Единственным развлечением старичков был старый сломанный трактор, угнездившийся на краю поселения. Вечерами бабки и Ромкин дед собирались возле него, чтобы поделиться своими впечатлениями от прожитого дня. Но и рассказывать мужу о расследовании тоже не хотелось. Поэтому я молчала как партизанка. Однако Алексеев понял мое молчание по-своему:
– Ладно. Не хочешь говорить – не надо. Венька, веди!
Веня растворился в пространстве, но буквально через минуту материализовался вновь, и не один. Вместе с ним предстал пред мои светлые очи… Тимур. Второй глаз несчастного украшал свеженький фонарь. Судя по качеству и размеру приобретения, это постарался Ро-машка.
– Привет! – буркнул Тимур и отвернулся.
Мне оставалось только посочувствовать несчастному. Сначала Кузя со товарищи устроили бедняге допрос с пристрастием, теперь то же повторили мои родные и близкие. У Тимура появился прекрасный повод задуматься о значении слова «судьба».
– Ну? Что теперь скажешь? – прищурился Ромка.
А что я могла сказать? Не правду же, в самом-то деле! К тому же я не знала, о чем успел поведать Тимур, как долго и как настойчиво с ним беседовали.
– А что бы ты хотел услышать, Ромочка? – ласково спросила я. – Ты только скажи, родной! А уж я постараюсь! Как на духу, ей-богу. Ты мне веришь?
Алексеев скептически ухмыльнулся:
– Ты сама-то себе веришь?
Я озадаченно поскребла затылок. Вопрос мне явно не нравился. Тут ведь вот какая петрушка получается: если я наедине с собой, тогда, конечно, верю. А если кто-то из посторонних рядом… Но с другой стороны, Ромка, Венька и даже Вовка мне совсем не посторонние. Зачем же тогда я их обманываю? Не-ет, ответила я сама себе, я никого не обманываю. Просто говорю не всю правду. Вернее, не совсем правду! А если быть более точной, то совсем не правду! Выходит, никому верить нельзя, даже самой себе! Вывод меня не утешил, и я глубоко вздохнула. Заметив это, Ромка еще раз ухмыльнулся и спросил, ткнув пальцем
– Это кто?
– Тимур, – честно ответила я.
– Я уже знаю, что не королева Англии. Почему этот тип приходит к нам домой и нагло спрашивает тебя?
– Почему это нагло? – проворчал Тимур. – Очень даже вежливо.
– Ага. Точно, – подтвердил Ромка. – Вежливо так спрашивает: «Где Женька?» Я его: «А ты кто?» А он мне: «Перец в пальто!» Ну, слово за слово… Так, может, хоть ты объяснишь, что происходит?
– А разве Тимур тебе еще не все объяснил? – со слабенькой надеждой подняла я глаза на мужа.
– Ну да, как же! Держи карман шире! Объяснит он. Заладил, как долдон, мол, только с Женькой буду разговаривать…
Огромная гора свалилась у меня с плеч, и я почувствовала несказанное облегчение. Значит, пока еще можно работать спокойно. Только впредь следует быть осторожнее.
– Э-э, понимаешь, милый, Тимур – автослесарь. Точнее, жестянщик. У него автомастерская. Так вот он как раз и ремонтирует мою машину… – радостно закончила я объяснения и открыто посмотрела в глаза мужу.
Веник присвистнул, а Вовка так просто захохотал безумным смехом.
– Машину? – не понял Алексеев. – Твою машину?
– Ну да… А чью же еще?
– Да, действительно, чью же еще. Так ты хочешь сказать, что разбила машину, которую я только-только тебе подарил?
– Я ее не разбила, – включила я задний ход. – Точнее, разбила, но не я. И, в общем-то, даже и не разбила, а так… слегка повредила. У нее подушка безопасности выскочила. Ну, и бампер сзади погнулся немножко. Да, и задняя фара тоже!
– Погнулась? – деревянным голосом уточнил Ромка.
– Не-е, разбилась! – радостно закончила я и широко улыбнулась, обводя взглядом всех присутствующих. – А Тимур как раз мимо проезжал. А потом оказалось, что он автослесарь, вернее, жестянщик. Он привез меня домой, а сам поехал за моей машиной на эвакуаторе. Между прочим, Тима – мастер высочайшего класса! Он бывший каскадер! Наверное, он уже починил мою машинку и теперь пригнал ее мамочке. Ведь правда, Тимур?
В подтверждение моих слов Тимка вытащил из кармана джинсов ключи и демонстративно положил их на журнальный столик:
– Машина на стоянке.
Я облегченно перевела дух: как все-таки приятно говорить правду! Теперь главное, чтобы Ульянов не вмешался и не начал задавать глупые вопросы. Впрочем, у меня же есть Рассел, пусть он и отвечает следователю. А я, пожалуй, пойду спать.
Тимур, получив порцию извинений от Алексеева, ушел. Спустя какое-то время распрощался с нами и Вовка. Уже возле самой двери он как-то странно посмотрел на меня, вздохнул и махнул рукой. Что бы это значило, интересно знать?
В кровати, когда сон постепенно заполнял мое сознание, Ромка неожиданно спросил:
– Интересно, а почему это каскадеры у нас машины ремонтируют?
– Ой, Рома, ну не все же! – сонно пролепетала я. – Некоторые в бандиты подаются…
Это были мои последние слова. В следующий миг окружающая действительность перестала для меня существовать.
Проснулась я очень рано. Настолько рано, что с удивлением обнаружила сопящего рядом Ромку. Часы показывали половину пятого утра. Стараясь не производить лишнего шума, я сползла с кровати и босиком прошлепала на кухню. Во всей квартире стояла сонная тишина. Нарушать ее не хотелось, поэтому я аккуратно закрыла все двери, которые попались на моем пути. На кухне обнаружился апельсиновый сок в холодильнике и несколько баранок с маком в хлебнице. Немного подкрепившись, я сняла трубку телефона и набрала номер эксперта-криминалиста Тенгиза. После восьмого гудка трубку подняли и что-то пробормотали на грузинском языке.