Взрыв
Шрифт:
— На Президента, в общем, на их главного шефа, можно выйти через директора завода, — сказал Коренчук. — Или через деятелей из главка. Моя версия: Бублик — простой исполнитель. Не пойдет шеф в горы продавать алюминий. Его забота — организовывать дело.
— И Бублик, безусловно, знает его! — Глаза у Хаблака заблестели. — На допросах мы его прижмем…
— Может и расколоться, — подтвердил Дробаха.
Коренчук возразил:
— Но ведь может и ничего не сказать. Должен понимать: чем больше масштабы дела, тем хуже ему.
— Гадаем на
— Мне бы ваш оптимизм… — сыронизировал Дробаха. — Но все же договорились: арестовываем Галинского и Терещенко. На следующий день после задержания киевской гоп-компании возьмем директора завода и главного бухгалтера. А остальные пусть покрутятся. Испугаются, может, и глупостей наделают.
— Нам это только на руку.
— Да, — высказал свое предположение Коренчук, — в главке, конечно, сразу станет известно об аресте директора завода. Но что могут предпринять? Факты не припрячешь? Каждую, так называемую, исходящую бумагу утверждают, подписывают, и никуда от этого не денешься. Алюминий заводу выделяли конкретные люди, и просто так, даром это не делается.
— Получение взятки надо доказать, — возразил Дробаха, — а это всегда очень трудно.
— Согласен. Однако бывают ситуации, когда не признать очевидное никак нельзя.
— Подождите, — вдруг воскликнул Хаблак, — я вспомнил одну вещь! Манжула жил в люксе гостиницы «Киев». И броню на этот номер выдало министерство…
Это идея, — поддержал Хаблака Дробаха, — жаль только, что раньше в голову не пришло, Можно докопаться, кто именно заказывал Манжуле гостиницу.
— И этим значительно облегчить жизнь Коренчуку. Появится отправная точка.
Лейтенант сокрушенно вздохнул:
— Это вам только кажется. Ничто не может облегчить нам жизнь. Все равно придется изучать целый воз бумаг.
— Позвонить вашему начальству? — предложил Дробаха.
— Ну что вы?! Он человек смекалистый, я докладывал ему, и уже создана оперативная группа, которая сегодня же начнет работу в главке.
— Мне в министерство? — спросил Хаблак.
— Нет, — возразил Дробаха, — сейчас главное — карьер. А насчет брони узнает Николай Иосифович. Ему на месте будет виднее.
Гостиницами, билетами на поезда и самолеты, прочими мелочами такого рода занималась в министерстве Фаина Наумовна, женщина, как определил Коренчук, деловая и весьма избалованная всеобщим вниманием, привыкшая к заискиванию.
— Вам что? — спросила она, даже не поинтересовавшись, кто такой Коренчук и откуда. Видно, судит о людях по внешнему виду и сортирует просителей по ей лишь известным приметам. — Мест в гостиницах нет.
— Я совсем по другому вопросу…
— Билеты надо заказывать заранее. Я вас не припоминаю…
— Мне хочется, чтобы вы…
— Тут все чего-то хотят, — сердито прервала его Фаина Наумовна. —
— Да, одна, — подтвердил Коренчук, — и это меня устраивает.
По всей вероятности, Фаина Наумовна такого еще не слыхала, и ее поразило нахальство Коренчука.
— Неужели?! — воскликнула. — Говорите, устраивает? — Вдруг прищурилась, и Коренчук прочел в ее глазах откровенное ехидство: — И что же вам нужно от меня? Броню или билет?
Коренчук подумал, что обычный человек, приехавший в командировку, уже ничего бы не получил от Фаины Наумовны. Хотел сказать ей что-то резкое, даже обидное, но вовремя вспомнил, что и он в какой-то мере зависит от этой женщины.
— Мне нужна справка, — сказал коротко.
Собственно, справок Фаина Наумовна не давала, потому сразу потеряла интерес к Коренчуку и посоветовала:
— Обратитесь в общую канцелярию.
Коренчук достал удостоверение и не без злорадства увидел, какая метаморфоза произошла с Фаиной Наумовной: глаза стали маслеными, улыбка угодливой, она источала саму любезность.
— Так бы и сказали, — заметила мягко, — а я к вам как к простому командированному. Отбоя нет…
Коренчук мог бы сказать: если бы не эти надоевшие ей просители, не существовала бы и должность Фаины Наумовны, но опять же сдержался.
— Мне сказали, что у вас хорошая память и вы сможете помочь нам.
— Без памяти на моем месте делать нечего, молодой человек, — ответила несколько самоуверенно.
— Так, может, припомните: месяц назад, а точнее, второго июня по броне вашего министерства в гостинице «Киев» получил номер люкс Михаил Никитич Манжула, Не могли бы вы припомнить, кто именно распорядился, чтобы выдали ему эту броню?
— Люкс в «Киеве»? — наморщила лоб Фаина Наумовна. — Да, припоминаю. Просили из главка, точно, звонил сам… Но подождите, чтоб не ошибиться… — Она достала какой-то журнал, полистала страницы и наконец нашла нужное. — Да, я не ошиблась. Звонил заместитель начальника главка товарищ Татаров. Сам Гаврила Климентиевич, я еще помню: очень просил, мол, тот Манжула какой-то… — запнулась. — Надеюсь, поняли, ну, важная персона, и ему надо выбить люкс. Конечно, было трудно, но я сделала. А что такое? — всполошилась, сообразив, что милиция не станет ни с того ни с сего интересоваться такими вещами. — Что с этим Манжулой? Ведь товарищ Татаров, сами понимаете, ответственный работник и просто так не позвонит.
— Гостиничные дела… — отделался неопределенным объяснением Коренчук. — Кое-что расследуем.
— А-а… — вздохнула облегченно. — Там есть за что уцепиться. А я думаю: почему товарищ Татаров? Такой уважаемый человек.
— Конечно, — поддакнул Коренчук, — и потому япросил бы вас никому ни слова о нашем разговоре.
— Могила, — пообещала Фаина Наумовна.
Коренчук шел длинным министерским коридором,
тяжелый портфель оттягивал руку, но он привык к нему, как и к ежедневным бумагам, разговорам, допросам…