Warhammer 40000. Катарсис
Шрифт:
Звон в ушах не позволял сосредоточиться и Ристелл словно захмелев попыталась подняться на ноги. То ли страх, то ли инстинкт самосохранения, не позволяли ей поднять взгляд на приближающуюся тень монстра. Среди общего ора голосов сознание выхватило прославление бога темных и унижение Императора.
Ристелл чувствовала что по ее губам стекает кровь, должно быть последние капли. Глаза нестерпимо жгло, этот жар был знаком ей по кошмару забравшему жизнь Реоса. Казалось, потребовалась вечность чтобы подняться на колени, еще пару мгновений, чтобы унять головокружение и последний рывок, вытягивающий ее из-под удара когтей
Боль. Боль это еще не все, это только признак жизни и начало смерти. Ристелл лежала на песке и яркий свет прожекторов заплетался в призрачный туман избавляя ее от постоянной тьмы, но вся также не позволял ей что-либо увидеть.
Ведь все не закончится так просто?
Эти слова она смогла различить в криках зрителей, потому что они звучали в ее голове и даже это не мешало им сочиться ядом, проникая в каждый сосуд, вслед за демоническими полипами.
Ристелл чувствовала смерть и уже была готова ее встретить, ведь это так не сложно, когда большая часть пути к ней пройдена и осталась лишь пара шагов.
Ты ведь не сдашься?
Голос гомункула словно обволакивал сознание. Она была бессильна против его вторжения и он знал каждую ее мысль, безжалостно извлекал из памяти каждый грех ее души, словно готовя к тому адскому пламени, что разгорался под кожей. Но это вторжение всколыхнуло образы прошлого, которые Вормас очернить не мог, благодаря которым Ристелл была еще жива.
Никогда не бывает «просто», Ристелл.
– Кхан, - Губы канониссы едва шевелились, на песок капали слезы, и терялись в луже крови.
Борись, Перышко, прошу тебя.
Голос учителя был полон мольбы, словно он знал, что его не состоявшийся дознаватель готов взойти на смертный одр.
– Мне больно, - Ристелл не могла различить свой собственный голос от сплетения голосов пробравшихся в ее сознание.
И вновь мозг пронзил спазм от безжалостного вторжения Вормаса
Приятно познакомится, Инквизитор.
Быть может это та самая пытка, в которой так преуспел безумный палач. Смесь жестокой реальности и иллюзии избавления, бесконечно перемещающейся, словно маятник, лишая Ристелл надежды на какой-либо исход.
Я уже близко, Перышко, не сдавайся.
Да, наложница, позабавь нашу публику.
Канонисса ощутила как дрогнул цилиндр на ее боку и в мышцы потекла зараза гомункула. Она взвыла от боли, когда щупальца полипов заструились по сосудам ничем не сдерживаемые.
Нет!
Ты уже мертва, просто я тебе напомнил об этом. В моей власти растянуть твою агонию на века и твой учитель не поможет тебе.
Казалось гомункул единовластно завладел сознанием Ристелл, вытеснив из него призрачный голос Кхана и она уже была готова принять этот призрак прошлого за изощренную пытку Вормаса.
Канонисса ощущала, как остановленный транквилизаторами и наркотиками сержант вновь был спущен с поводка, как хищно оскалились его на половину лишенные губ челюсти, как заструились по песку острые как бритва плети щупалец.
Возможно лучшим выходом было безмолвное принятие смерти. Лишить детей варпа радости лицезреть бесчестный бой. Закрыть глаза и ждать, когда муки плена наконец отступят. Закончится боль.
Ристелл, гротеск еще охмелен, ты справишься,
Сознание отказывалось вновь играть по правилам гомункула, но Ристелл ощущала бесконечное одиночество за той чертой. Она была уверена, что еще мгновение и последний шанс будет упущен. Не имело значение, что это был за шанс и что он обещал, но это была единственная альтернатива миру без Кхана, миру, где ее мертвое тело лишь материя с высосанной душой.
Мышцы едва слушались, чем глубже проникали полипы, тем меньше ей подчинялось собственное тело. Это еще можно было стерпеть и преодолеть. Хуже было с чувствами. Звон в ушах так и не прекратился, а глаза не видели практически ничего кроме светящегося тумана. Обитель ангелов – так гвардейцы называли это состояние, обычно после него раненого готовились отпевать. Возможно этот случай не будет исключением, но теперь Ристелл знала, что пока она в состоянии дышать у нее есть шанс вырвать сердце из груди гомункула Вормаса, призрачный, едва уловимый, но шанс остановить войну, растянувшуюся на тысячелетия. Быть может эта мысль и делает из сестер битвы свирепых воинов и это сражение наконец определит цель ее жизни.
– Мне нужен меч, - Слова давались с трудом, но они звучали для нее самой.
Рука, которой Ристелл пыталась опереться на стену, оставляла на ней следы крови. Ноги подгибались и отказывались держать ее. В памяти ожила первая встреча с Архонтом. После его пытки, тело так же «осыпалось» и она смогла устоять лишь в объятиях Темного Повелителя, тогда еще ненавистного врага. А теперь… Она не знала, и теперь не узнает. Но если Император позволит ей добраться до Вормаса, один удар в его сердце, будет за мятежного Архонта, сохранившего ей жизнь.
Вормас ждал, пока канонисса поднимется с земли. Он позволил ей сделать пару глотков воздуха, кода она смогла опереться всем телом на стену и лишь после этого иглы-инжекторы впрыснули адреналин в сосуды гротеска.
Бросок монстра был встречен восторженными воплями темных. Они все предвкушали смерть канониссы, желали увидеть как сержант имперской гвардии разорвет на части своего союзника, возможно в глубине измученной души осознавая и ощущая предсмертную агонию канониссы.
Но этого не случилось. Кхан или лишь его имитация, сотворенная гомункулом оказался прав. Возможно пары минут не хватило, чтобы Ристелл исполнила желание темных эльдар, но когда Борлак, выставив вперед перекаченные руки с огромными шипами, врезанными в локти, навис над канониссой, в одно мгновение она позволила ослабевшим мышцам бросить ее под ноги великана.
Борлак видел, что наложница Архонта уже ступила на тропу мертвых, оставалось только подтолкнуть и возможно последние капли сострадания, оставшиеся в нем, привели его к желанию нанести последний удар милосердно быстро. Но сержант стал игрушкой гомункула, спасти его разум было невозможно, а Ристелл еще могла добраться до Вормаса, пусть даже обещание принять ее вызов было показной ложью.
Упав под ноги гротеска, Ристелл избежала размашистого удара в голову и преодолев спазм боли, схватила рукоять меча, увязшего в икре бывшего сержанта. Как она и ожидала, щупальца рванулись следом за ней, пытаясь заполнить пробел в обороне, который допустил их владелец, но девушка уже вырвала клинок из плоти монстра и первая плеть, добравшаяся до нее, лишилась острого наконечника.