Xамза
Шрифт:
Все было кончено. Паломник из Гилгита, словно опомнившись, первым стремительно вышел из гробницы к прибывшим из Андижана.
– Мусульмане, - послышался его голос с площади перед мазаром, - наш шейх, уединившись, занят молитвами. До рассвета его нельзя перебивать. Приходите завтра утром.
Исмаил был смертельно бледен. Руки его дрожали. Ничего никому не сказав, он вышел в одну из боковых дверей мазара.
4
Через степь, по дороге, ведущей в Фергану, ехали верхом три человека Хамза, Алиджан и Амантай. Они то отставали друг от друга, то соединялись
– Все-таки нехорошо, что мы все трое одновременно уехали из Шахимардана, - задумчиво произнес Амантай.
– Наши хлопотливые шейхи, воспользовавшись нашим отсутствием...
– Там же остались Камбарали и Каримджан, - перебил его Алиджан. Вполне заменят нас. Сколько дней мы будем на курултае, Хамза-ака?
– Дня два-три.
– Ничего за это время, я думаю, не случится, - уверенно сказал Алиджан.
– Так-то оно так, но все-таки мне что-то не по себе, - не успокаивался Амантай.
– Надеюсь, вы знаете, что в эти дни к нам должен приехать Миян Кудрат.
– По-моему: это случайное совпадение, - сказал Алиджан.
– Как вы считаете, Хамза-ака?
– Наверное, - односложно ответил Хамза.
Он был рассеян. Они ехали по тем местам, где проходила молодость его отца. Отсюда же был родом и его дед Халбай и даже прадед Ниязмухаммад. "Может быть, именно поэтому потянуло меня в Шахимардан, - подумал Хамза, что рядом лежала земля, по которой ходили мои предки?"
...В полдень, остановившись около невысокого холма, они спустились с дороги к ручью и напоили лошадей. И в это время из-за холма показалась величественная конная процессия.
Впереди на стройном тонконогом скакуне с белой звездочкой на лбу сухощавый старик в простом суконном чекмене. Голова его была обмотана голубой чалмой, на что имели право только потомки святого Али. Лошадь под всадником была покрыта бархатной попоной с позолотой, сбрую украшали драгоценные камни.
По обеим сторонам старика, чуть отставая, держались два телохранителя широкоплечие красавцы йигиты. А метрах в десяти сзади человек тридцать свиты - всякого рода и звания духовные лица в красочных халатах и чалмах, лошади которых тоже были богато и нарядно украшены.
– А вот и сам Миян Кудрат собственной персоной, - сказал Хамза.
– Как говорится, легок на помине. Со всей своей святейшей сворой.
Амантай с тревогой следил за удаляющейся кавалькадой.
– Зачем они так вырядились?
– спросил он.
– Наверное, для того, чтобы показать народу, - усмехнулся Хамза, - что милости аллаха, несмотря на Советскую власть, попрежнему неиссякаемы к преданным слугам ислама.
– Надо возвращаться, - забеспокоился Амантай.
– Эти красавцы наделают нам беды в Шахимардане.
– Мы не можем, - вздохнул Хамза.
– Мы делегаты курултая. Надо будет просто скорее освободиться и вернуться сразу же после съезда.
– Интересная встреча, - покачал головой Алиджан.
– Мы, Советская власть, выглядим как нищие, а они отделены от государства. Но посмотришь на них и подумаешь -
– У них всегда была внушительная внешность, - сказал Хамза, - они бьют на эффект. На самом же деле власть этих людей призрачна. Перед нами проехал караван призраков.
– С волчьими зубами, - добавил Алиджан.
– Советской власти только двенадцать лет, - сказал Амантай.
– А они копили свои сокровища веками.
– Ну, ладно, - начал подниматься на дорогу Хамза.
– Паровоз нас ждать не будет.
Здание Кокандского городского театра было украшено плакатами. Над входом, во всю ширину портала висел лозунг: "Привет депутатам рабоче-крестьянского курултая Советов Кокандского вилайета!"
У входа толпились делегаты, встречались и приветствовали друг друга старые друзья.
– Салям алейкум, Дадабай-ака! Как у вас там дела? Все живы-здоровы? Сколько колхозов организовали?
– Ассалям алейкум, Туракул-ака, как поживаете? Говорят, что у вас самый высокий процент коллективизации?
Когда Хамза регистрировал вместе с Алиджаном и Амантаем свои мандаты, ему передали записку. В ней было написано: "Вас ждут на втором этаже за сценой, в комнате № 6".
– Идите в зал и занимайте места, - сказал Хамза.
– Я тут отлучусь ненадолго, минут на десять.
Он прошел за сцену и поднялся на второй этаж. Прошел по коридору, увидел на дверях цифру "шесть", постучал.
Дверь открыл Рустам Пулатов.
На ступеньках гробницы стоял Бузрук-ишан. В одной руке он держал небольшой колокол, другой непрерывно звонил в него.
Услышав эти непривычные звуки в кишлаке, выходили на улицы люди, удивленно спрашивали друг у друга: что случилось?
Все недоумения рассеял голос шейха-глашатая:
– Эй, народ, бегущий в свой огород! Не говорите, что не слышали! Святой Миян Кудрат уже приближается! Они решили удостоить своим посещением наш мазар! Чтобы оказать почет и уважение, сам шейх Исмаил вышли встречать хазрата... Пусть каждый выходит на улицу, чтобы встретить этого достойнейшего человека! Тот, кто узрит святого Мияна, избавится от сорока своих грехов... А удостоившийся их высокой молитвы, избавится от всех своих грехов! Идите, идите, люди!
...На гнедом коне, бряцавшем удилами, посередине улицы ехал шейх Исмаил. Он был в светлом шелковом камзоле коричневого цвета, на голове, как обычно, возвышалась белая чалма.
Седло и сбруя его лошади были унизаны серебряными украшениями, в позолоте бархатная попона. Его сопровождало около десятка других шейхов.
Верующие, стоявшие вдоль улиц, увидев шейха Исмаила, низко склонялись в поклоне и так, не разгибая спин, стояли до тех пор, пока он не проезжал мимо них.
– Значит, договорились, Хамза-ака, - сказал Рустам Пулатов, - вы ни во что не должны вмешиваться. Вы и так уже сделали очень много. Шадману - ни одного вопроса. Сразу после курултая мы посылаем в Шахимардан своих людей, которые займутся этим иностранным шейхом. У меня теперь народу прибавилось.