Xамза

Яшен Камиль Нугманович

– Ах, так? Значит, ты не хочешь жить?.. Кара, кольни его!

Кара-Каплан, словно только и ждал этих слов, навалился на

старика, придавил его локтем и ужалил кончиком ножа в плечо.

На белой ночной рубашке проступило красное пятно.

– О-о!
– застонал хозяин дома.
– Что же вы делаете, разбойники!

– Кольни еще!

– Нет, нет, не надо! Я согласен!
– заплакал Ахмад-ахун.

– Какой понятливый старикашка, - удовлетворенно заметил Кара-Каплан, вытирая нож о полу халата.
– Ему бы

учиться в детстве в медресе - из него получился бы большой мулла.

– Кара, найди здесь где-нибудь коран...

– Коран у меня всегда под рукой... Где же он?.. Ах, вот он!

Держи.

– Целуйте, бай, святую книгу, - сунул Эргаш коран в нос Ахмад-ахуну и прижал книгу к губам старика.
– Клянитесь выполнить все, что обещали...

– Клянусь, - выдохнул из-под корана Ахмад-ахун.

– Едино слово и бог един! Повтори.

– Едино слово и бог един...

– Теперь, бай, если ты нарушишь клятву, аллах покарает тебя и всю твою семью. А мы, верные слуги аллаха, поможем ему... Прощай! И не забудь, что завтра судья Камал ждет тебя.

– Да будут беспечальными все наши будущие беседы и встречи, - хихикнул Кара-Каплан.

И они исчезли, как два привидения. Только сейчас были здесь - и уже нету. Растаяли в воздухе.

Долго еще лежал неподвижно в темноте Ахмад-ахун. Слезы ручьем катились по его щекам. Все тело болело - не было сил встать. Он словно побывал в когтистых лапах какого-то огромного чудовища, измявшего все его кости.

Наконец поднявшись, медленно побрел Ахмад-ахун, держась за стену, к дверям.

Зульфизар спала в своей комнате, разметавшись на одеялах.

И крепок был девичий сон - ничто не разбудило ее, ничто не обеспокоило, не слышала она, как за стеной решалась ее судьба.

Ахмад-ахун опустился перед молодой женой на колени. Как красива она была! Какой аромат исходил от ее нежной свежести!

Как хорошо на душе, когда в твоем доме спит молодая женщина!

Старик смотрел на черные волнистые волосы, на пульсирующую голубую жилку около виска, которую он столько раз целовал, на белую грудь жены, от которой он сходил с ума, на плавные изгибы ее тела, которые он так любил гладить рукой и от которых передавалась ему волшебная сила жизни, на длинные полные молодые ноги...

Кто отнимает у него эту последнюю радость в жизни? Почему он должен отдавать самое дорогое, что осталось у него? За что прогневался аллах на несчастного Ахмад-ахуна?

Может быть, за то, что он взял в жены девушку, которая моложе его дочери?

И неожиданно к нему вернулось упрямство, которым он так славился в своих торговых делах на базаре. Гордость, сломленная кинжалом Эргаша, распрямилась в старом Ахмад-ахуне. Он словно зарядился новой энергией и силой, глядя на лежавшую перед ним молодую женщину.

Нет, он не отдаст Зульфизар! Он наймет людей, которые защитят его. Плевать на кровожадного Эргаша и его прихвостня собаку Кара-Каплана! Против кинжалов всегда

найдутся другие кинжалы. Надо только хорошо заплатить. Еще не все потеряно.

Он выроет закопанный в саду котел с золотыми монетами. Деньги могут все. Он сумеет защитить свою честь.

Кого нанять? Сколько будет стоить? Сколько заплатил Садыкджан-байвачча Эргашу и Кара-Каплану за Зубейду?..

А кому хотят продать эти два шакала Зульфизар?

Его вдруг осенила догадка. Кому же еще, как не Садыкджану? Стал бы Эргаш стараться для кого-то другого! Садыкджан нанял его, чтобы получить за одни и те же деньги сразу двух женщин. И здесь решил провернуть выгодную сделку, проклятый!

Ну уж нет! Он, Ахмад-ахун, не позволит обсчитывать себя. На базаре в Коканде никогда не бывало такого случая, чтобы ктонибудь обманул Ахмад-ахуна хоть на одну таньга, хоть на один рубль.

Решено. Он отдает Зубейду, а Зульфизар не отдаст. Молодого байчика из Андижана все равно зарежут. Но его, Ахмад-ахуна, зарезать не так-то просто. Он наймет людей, он заплатит любые деньги... Конечно, у него нет миллионов, как у Садыкджанабайваччи. Но кое-что есть. Не зря всю жизнь просидел в лавке, торгуясь из-за каждой копейки, срывая голос.

Садыкджан водится с властями, с полицией - он нажил свое богатство в новые времена. На хлопке, на железной дороге. А он, Ахмад-ахун, наживал свои деньги на старом базаре. Но это не значит, что садыкджановские деньги лучше. Их просто больше.

Все мусульмане равны перед аллахом. И все деньги равны перед аллахом. Аллах видит все. Так почему же он допускает несправедливость?

– О всевышний!
– зашептал Ахмад-ахун.
– Защити меня,

отведи нож Эргаша от моей груди! Оставь мне Зульфизар! Пошли силу против золота Садыкджана-байваччи! Разве ты можешь позволить, великий аллах, чтобы золото было сильнее твоей воли и власти?..

А через несколько часов, днем, в понедельник, в дом Ахмадахуна пришел отец Хамзы.

Он осмотрел старшую жену хозяина Рисалат и назначил ей лекарства. Потом зашел к Ахмад-ахуну. Старик, погруженный в невеселые думы, лежал на тех же одеялах, на которых мучили его ночью Эргаш и Кара-Каплан.

Нехороший день выбрал лекарь Хаким для сватовства своего сына. Ох, нехороший!

Мрачен был бай, неприветлив. Ибн Ямин попробовал было для начала поговорить о том о сем, о состоянии больной, о ценах на рынке...

Бай злобно молчал.

Наконец решившись, заговорил Хаким-табиб о главном.

– У меня есть сын Хамза, - начал он.

Ахмад-ахун угрюмо смотрел на него.

– И у моего сына есть желание...

Бай безмолвствовал.

– ...стать вашим сыном.

– Что, что?
– словно проснулся хозяин дома.
– Что вы сказали?

– Мой сын Хамза хочет быть вашим сыном.

– Каким сыном?
– насторожился Ахмад-ахун.
– Он просит у меня в аренду лавку для торговли на базаре?