Xамза

Яшен Камиль Нугманович

– Ха-ха-ха!
– восхищенно захохотал Садыкджан.
– Ну и язычок у тебя, Шахзода! Может позавидовать сам Юсуфджанкизикчи. Нет, не случайно я заплатил когда-то за тебя пять тысяч таньга...

– В эту сумму входила стоимость болезни моего первого мужа?

Байвачча нахмурился.

– Я никогда не интересовался болезнью твоего первого мужа. Пять тысяч это калым, который я заплатил твоему отцу, когда ты стала вдовой.

– Мой отец, - усмехнулась Шахзода, - напрасно стал в молодости мингбаши, полицейским. Если бы мои мужья умирали

каждые

полгода, то лет через тридцать он сделался бы миллионером, продавая меня по два раза в год.

Садыкджан достал из кармана золотое колечко с небольшим бриллиантиком и надел его на палец жены.

– Ты подаришь мне сегодняшнюю ночь?

– Как и Все остальные, мой господин, - склонила красивую голову Шахзода.
– Стоит вам только захотеть меня, и я стану пылью ваших ног.

– Теперь поговорим о деле, ради которого я пришел.
– Байвачча сделался необыкновенно серьезным и строгим.
– Я написал завещание. Все мое состояние в случае моей смерти достанется тебе. Ты станешь хозяйкой одного из самых крупных капиталов в Туркестане. Это твердое и бесповоротное решение.

"Врешь, врешь, проклятый!
– мгновенно подумала про себя Шахзода.
– Ты пришел подольститься ко мне, чтобы я терпела в доме твою новую жену, свою соперницу, чтобы я и твои старые жены от ревности не сжили бы Зубейду со свету. Ты хочешь с легкостью, с какой выдергивают волосок из теста, втащить в дом Зубейду, наобещав мне золотые горы и тем самым заручившись моей поддержкой... Чтоб тебе действительно сдохнуть в расцвете лет! Ты для меня хуже свиньи - только бессилие заставляет ползать около твоих ног, только бесправие вынуждает шутить, улыбаться, изворачиваться, извиваться. Что поделаешь - сейчас время насильников. Но придет, придет другое время, и ты заплатишь сразу за все. Я не так проста, как тебе кажется. Я была глупой раньше, когда впервые положила голову на одну подушку вместе с Халдарбеком... Твой холуй, собака Кара-Каплан, зарезал его на моих глазах. А Эргаш, рожи которого испугается даже лошадь, схватил меня тогда, как ягненка, в охапку и отвез обратно в дом отца. Вот с того дня и я начала умнеть...

Нет, я не так проста, как тебе хотелось бы. Я изображаю влюбленную в тебя дурочку, но учую теперь, если даже змея шевельнется под землей. Кстати, она уже шевелится под тобой, дорогой муженек,-это и есть все твои разговоры о завещании".

Вот такие мысли мгновенно пронеслись сквозь сознание Шахзоды, но вслух она произнесла, конечно, совсем другие слова:

– Вай, вай, вай! Зачем вы говорите о каком-то завещании?

Вы еще совершенно цветущий йигит и заставите состариться не одну молоденькую девушку. Мне не нужно никакого наследства!

Я и так самая счастливая женщина в городе - что хочу, то и делаю. Как говорится, сама себе хан, а тень моя - султан. Никто не смеет кричать на меня, никто не оскорбляет, не дерзит. Под вашей защитой я расцвела как заморский цветок!
– И Шахзода громко расхохоталась.

Садыкджан встал и сказал:

– Завещание составлено на твое имя. У меня нет детей, и ты будешь одна владеть

всем. Клянусь, как на коране. Един бог, и слово едино... Но только не вздумай проболтаться кому-нибудь.

Обо всем остальном подробно поговорим сегодня ночью.

Но он так и не пришел ночью, хотя она, кусая угол подушки, ждала его до самого рассвета. И когда последняя звезда потухла в светлеющем небе, ей вдруг на секунду показалось (она ужаснулась от этого), что она любит байваччу, несмотря на то что он убил ее первого мужа. Не ненавидит, а любит.

И еще она поняла, что теперь, когда байвачча охладел к ней и влюбился в Зубейду и Зульфизар, она, Шахзода, особенно жгуче не хочет делить Садыкджана ни с кем - ни с Зубейдой, ни с Зульфизар. Привычная, впитанная с девичьих лет покорность именно тому правилу шариата, которое позволяло мужчине иметь несколько жен, вдруг взбунтовалась в ней. И это уже было наперекор всем правилам шариата.

Слезы хлынули из глаз и смыли все ее горести и тревоги в сон.

Байвачча появился днем, одетый по-дорожному.

– Извини, срочно уезжаю по делам, - сказал он.
– Вот ключ от маленького дома. Поезжай, поживи там одна, перемени обстановку, успокойся.

И уехал.

А она сразу же вызвала в маленький белый домик человека, о котором не догадывался никто на всем белом свете.

И вот теперь напряженно ждала его.

...Скрипнула дверь комнаты, в которой сидела Шахзода.

Она подняла голову.

На пороге стоял Алчинбек.

Он был очень похож на Халдарбека - такие же густые брови, красивые глаза, длинные усы. Даже темный суконный камзол с вышитым воротником был похож на камзол Халдарбека, который ему сшили за неделю до его злодейского убийства.

Алчинбек сел на подушки.

– Ты видел завещание?

– Его нигде нет.

– А в сейфе в банке?

– Там тоже нет.

– Я так и знала. Это была его очередная уловка, чтобы еще раз купить меня... Но на этот раз у него ничего не выйдет!

– Что ты хочешь сделать?

– Завещание должно быть написано. Ты напишешь его. Все на мое имя!.. Ты составляешь все бумаги и письма за него, ты знаешь все слова, которыми он говорит. Поэтому оно ни у кого не вызовет недоверия.

– А почерк?

– Подделаешь!.. И спасибо байвачче, что предложил такую хорошую мысль оставить мне все свое состояние! Сама бы я не догадалась.

– Но ведь он жив...

– А ты еще ничего не понял?.. На, выпей, чтобы голова начала соображать.

– Ты страшная женщина, Шахзода...

– Не страшнее твоего дяди.

– Но кто... кто сделает... это?

– Эргаш.

– Откажется.

– Мы хорошо заплатим ему. В десять раз больше, чем за Халдарбека.

– Но где ты возьмешь такие деньги?

– Когда я стану единственной наследницей...

– Нет, Эргаш работает только за наличные.

– Кара-Каплан? Я дам ему расписку.

– Кара-Каплан шагу не сделает без приказания Эргаша.

– Тогда это сделаешь ты!

– Я?!

– А ты, оказывается, трус, мои любимый?