Xамза

Яшен Камиль Нугманович

– Скажи, Шахзода... кто научил тебя всему этому?

– Твой дядя. Он учил меня этому здесь, в этом доме, по ночам вот на этих подушках и одеялах... Он много пролил крови чужими руками, много снес голов. Теперь настала его очередь.

Все кинжалы, которые он когда-то направил в сердца других людей, теперь должны соединиться в один клинок и вонзиться в его грудь! И это сделаешь ты, Алчинбек...

– А... а если я откажусь?

– Тогда ты не получишь меня ни сегодня, ни завтра - вообще никогда!

– А если я все расскажу байвачче?

– Он посмеется

над тобой.

– А тебя убьет!

– Вместе с тобой, чтобы не было свидетелей... И если ты действительно посмеешь отказаться от моего плана, я расскажу Садыкджану, что ты изнасиловал меня... И тогда он отправит тебя на тот свет одного... У тебя нет выхода, соглашайся!

– Ты первая соблазнила меня!

– Эх ты, мужчина!

– Я никогда никого не убивал... Я никогда не держал в руках кинжал...

– Учись держать. В наше время без этого не проживешь.

– Лучше... лучше яд...

– Согласен?.. Иди скорее ко мне, поцелуй меня, мой милый, мой ненаглядный, свет очей моих!.. Положи вот сюда руку...

Целуй крепче, обними... Нет, нет, этого пока не надо, успеешь, ночь длинная... Надо еще многое обсудить...

– Ах, Шахзода, ты сводишь меня с ума... Твои губы опьяняют сильнее вина, твоя грудь волнует, как дорога в рай, твой живот сулит неземное блаженство...

– Подожди, подожди, все будет твое, у тебя все впереди...

У Садыкджана нет детей, но есть жены. Они будут требовать своей доли наследства. Старших я беру на себя, они курицы, дуры, я обману их... Но будет еще одна жена...

– Зубейда?

– Да. И если ты откажешься подчиняться мне, Хамза узнает, кто прожужжал твоему дяде все уши о красоте Зубейды.

– Откуда ты знаешь?

– В доме байваччи все стены - мои друзья. Я знаю о тебе столько, мой ненаглядный, мой любимый Алчинбек, что ты даже не догадываешься. Ты у меня в руках!

– За что ты так ненавидишь людей?

– За что?.. За свои слезы, пролитые в этой комнате... За свою первую любовь, которую у меня на глазах растоптали сапогами в кровавой луже два негодяя, нанятые твоим дядей...

Глаза Шахзоды наполнились слезами. Алчинбек как зачарованный смотрел на нее. Никогда еще эта сказочно красивая женщина не была так очаровательна, так прекрасна, как сегодня!

Ни разу еще не видел он, чтобы ее лицо светилось такой глубокой страстью, как в эту секунду!

– Да, я ненавижу людей... А за что мне любить их? За то, что в груди у меня теперь вместо сердца живет черная жаба?.. Мне каждую ночь снится Халдарбек, мы подолгу разговариваем с ним. Он подходит ко мне и спрашивает: неужели ты еще не отомстила?

– Не плачь, Шахзода, тебе не идут слезы, успокойся...

– Я не буду плакать, я буду делать свое дело... Зубейда не должна жить! Для Садыкджана - яд? Пусть для нее тоже будет яд! Я сама дам ей яд... Все наследство байваччи должно остаться в одних руках - в моих руках. А я буду твоя, Алчинбек! И все богатства Садыкджана, все его золото, земли, дома все будет наше!.. И мы, сделав благое дело - отомстив за еще не отомщенных, - поживем всласть в этом бренном мире. Мы будем ездить в роскошном экипаже,

красивые и молодые! Мы объездим весь Туркестан, всю Россию, всю Европу, весь мир, красивые и молодые... И будем любить друг друга сколько захочется... И к дьяволу все запреты и ограничения, если они мешают любить! Когда одни режут глотки другим, никто не вспоминает ни о коране, ни

о шариате... Ну, Алчинбек, согласен? Вот перед тобой две двери.

Откроешь одну - за ней все богатства мира, и я, ожидая тебя, лежу на атласных одеялах... Вот она, я, - протяни только руку...

Откроешь другую - выйдешь на улицу с чем пришел. И никогда уже больше в жизни не увидишь ты эти две двери рядом... Ну, Алчинбек, выбирай!

2

Так бывает.

Все знают о тебе все, а ты не знаешь о себе ничего.

В туманной пелене неведения, неопределенности и нежелания что-либо знать и о себе, и о том, что ее окружает, жила Зубейда последние месяцы, дни и недели.

Вокруг нее ходили какие-то люди, что-то говорили друг другу и ей - она ничего не понимала, не запоминала и не старалась запомнить. Действительность как бы потеряла для нее всякий смысл.

Той-свадьба, свадебный пир. А задолго до этого в дом обязательно должны прийти сваты. По обычаю, ее, будущую невесту, накрывают парчой. Созывают соседей и родственников на плов! объявляют о помолвке и о том, что скоро будет праздничный той.

...Ревут большие железные трубы-карнаи и сурнаи, рокочут барабаны. Свадьба! По местной кокандской традиции свадьбу справляют в доме невесты. Все пространство двора Ахмад-ахуна заполнено дастарханами - синими, красными, желтыми, фиолетовыми. И везде между дастарханами распустились огромные цветы - десятки, сотни, тысячи цветов. Все сияет и ликует! Благоухают фруктовые деревья. С ветки на ветку перелетают радостно щебечущие птицы. Их тоже очень много. Птицы подлетают к Зубейде, садятся к ней на плечи. И Зубейда улыбается и тихо, счастливо смеется.

...А за день до свадьбы старые женщины ведут невесту в баню, раздевают и долго-долго моют. Потом натирают каким-то специальным раствором все тело девушки - руки, ноги, спину, плечи, живот, грудь. Смешно! Смешно и щекотно. Потом приводят домой наряжают в шелка, красят сурьмой глаза, сажей - брови, а руки - хной.

...Появляется жених. Какой почет и уважение оказывают ему!

Его осыпают деньгами, цветами, сладостями. Осторожно ступая по шелковому ковру, он входит в дом, и невеста, покрытая тончайшей прозрачной шелковой накидкой, встречает его и кланяется ему до земли.

Но кто жених? Кто жених? Почему не видно его лица?

...Пришли прославленные на весь Кокаьд певицы - Мастура, Таджихон, Зебохон, Угилхон. Раздается знаменитая свадебная песня "Ер-ёр". Легкой стайкой впорхнули в сад девушки-танцовщицы, похожие на лепестки роз, и закружились, закружились...

Но кто жених? Кто жених?

...Не пустят жениха на свадьбу, если он не заплатил выкуп. Ее отец, Ахмад-ахун, не будет просить большой выкуп. Ведь она же у него единственная дочь, он сжалится над ней, не станет причинять ей боль и страдание. Папа добрый.