Я, Ангел
Шрифт:
– Это ты его убила. – Тётя с портретом в обнимку стала надвигаться на меня.
– Он же повесился, ты забыла, тёть Лид, – пробормотала я, чувствуя, как в водовороте мыслей начинает кружиться голова. – Дядя Гена записку оставил…
– А знаешь, – вдруг злорадно улыбнулась она, – я раскрою тебе один маленький семейный секрет. Твой отец собирался уйти ко мне. Мы были любовниками. Ни в какие командировки он не ездил, а был со мной! Когда вы попали в аварию, родители везли тебя в санаторий, верно? Чтобы ты не мешала им спокойно развестись… Вова хотел уехать ко мне. Ира, сестричка моя, всё знала к тому времени. Только ей всегда было наплевать на Володю. Самое
Звон как будто подстегнул безумную. Она хохотала и кидала в меня всем, что попадалось под руку. Я металась по комнате, уворачиваясь то от вазы, то от тяжёлой хрустальной пепельницы, то от стула… Вдруг тётя затихла и остановилась. Тяжело дыша, смотрела через моё плечо, словно там кто-то находился. Я поборола желание оглянуться назад и замерла. Может быть, приступ прошёл?
– Ты прав. Она своё получит, – тихо и отчётливо проговорила невменяемая и, отвернувшись от меня, пошла к окну. – Ты поймёшь со временем… Как с этим жить тебе, я не знаю. – Она оглянулась. Безумия как не бывало. На меня смотрела немолодая женщина, причёска её были растрёпана, но взгляд светился страданием и умом. Тётя Лида открыла окно. Холодный ноябрьский ветер разметал её волосы. «Подышит воздухом и придёт в себя», – мелькнула мысль. Лишь только я с облегчением вздохнула, как тётя Лида вскарабкалась на подоконник. Я кинулась к ней.
– Прощай! – услышала я. Подол траурного платья хлестнул меня по лицу, словно пощёчина. Не успела ухватить её… Всё произошло быстро, в удручающей тишине. Как подбитая огромная чёрная птица, она камнем рухнула вниз с девятого этажа. Стоя у раскрытого окна, глядя вниз на расползающееся вокруг головы тёти тёмное пятно, я отрешённо думала о том, что умер ещё один близкий человек. Смерть бродит вокруг, злорадно посмеиваясь, собирает урожай…
Темнота накрыла легко и неожиданно, словно кто-то выключил в комнате свет.
…Я открыла глаза. Трещина на потолке показалась огромной. Надо мной нависал край портьеры. Попыталась сосредоточиться, сообразить, кто я и где нахожусь. Вспомнила в секунду, и вместе с памятью вернулось вязкое чувство горечи. Не без труда села. Дверной звонок разрывался от трелей. Я встала, пошатываясь пошла к двери, сотрясающейся под градом ударов. По дороге спохватилась, что дверь в гостиную не открывается. Но она отворилась от лёгкого движения. Вяло удивилась, что именно могло заклинить. Я как будто существовала отдельно от тела, машинально двигаясь, открыла входную дверь. Во внезапно наступившей тишине увидела двоих милиционеров в форме и с ними соседей.
…Потом были дни, наполненные тоской одиночества, когда не хотелось ровным счётом ничего. Ещё были часы, когда меня мучили вопросами о том, как всё произошло. Пытка заключалась
Соседи свидетельствовали о том, что тётя после гибели мужа помешалась. Она неоднократно стучала к ним в двери и просила отдать ей Гену. Странно было то, что никто до этого и словом не обмолвился об этом мне. Дело квалифицировали как несчастный случай.
Партнёр тёти Лиды по бизнесу Олег Юрьевич Штельман помог с похоронами. Мы сидели с ним в ставшей неуютной квартире на кухне, пили чай и долго разговаривали. Он многое рассказал о тёте, какой боевой и смелой она была, как они начинали бизнес с продажи стиральных машин, потом компьютеров, затем вложились в нефть.
– Пока перспективно это направление, буду работать, – сказал он. Помолчав, отпил из чашки остывший чай. – Ангелина… Тебе достанется большое, даже по западным меркам, наследство. Не говоря о квартире в центре Москвы, даче, есть ещё компания, а это сама понимаешь, живые деньги.
Олег Юрьевич достал портсигар, сунул в рот сигарету, потом спохватился:
– Ты не возражаешь?
Я молча покачала головой, достала из буфета пепельницу. Воспоминание о дяде Гене обожгло кипятком. Как мне жить здесь дальше? Поставив тарелочку перед Олегом Юрьевичем, села на место. Он закурил.
– Ангелина… Ты молода и прекрасна. Когда я увидел тебя в первый раз, показалось, что это ангел спустился с небес. Такая воздушная и невесомая ты была. И сейчас есть, безусловно… Всегда скептически относился к сказкам про любовь с первого взгляда. Но увидел тебя и… полюбил. Грежу о тебе днём и ночью. Понимаю, что это неожиданное признание, и не тороплю с ответом. Мне тридцать пять лет, в твоих глазах старик, но душой я молод. Сделаю всё, чтобы ты была счастлива.
– Олег Юрьевич, я здесь больше не могу жить, – я заговорила о своём.
– Ангелиночка, милая, переезжай ко мне! У меня квартира не в центре, но намного больше. К тому же, на днях я улетаю в Европу, меня не будет месяц. Придёшь немного в себя, – просиял мужчина.
– Нет. – Я покачала головой. – Вы не поняли. Я хочу уехать из Москвы. За границу. Путешествовать до умопомрачения. Не могу здесь больше… Институт забросила совсем, неинтересно. А капитал… Я могла бы все деньги передать вам, вложите в дело. А я посмотрю мир.
Он задумался ненадолго, переваривая информацию. Быстро ухватил суть. Я видела, как в его глазах боролись влюблённый мужчина и бизнесмен.
– Хорошо, девочка… Я тебя услышал. Организую тебе очень быстро загранпаспорт, визу, всё, что надо. За квартирой буду присматривать, оплачивать все счета, за это не волнуйся. По поводу денег. Оформим всё через нотариуса, через полгода… Уже сейчас открою на твоё имя несколько счетов, которые будут постоянно пополняться, нужды ни в чём знать не будешь. Через полгода вернёшься, оформим наследство, потом договор займа, а когда захочешь, верну. Ты правильно решила, светлая голова. Деньги должны работать и приумножаться, а не лежать мёртвым грузом. А по поводу предложения руки и сердца… Оно остаётся в силе, когда бы ты ни вернулась. Ты – единственная, ради кого мне хочется жить. – Всё же до мозга костей Штельман был прежде всего деловым человеком.