Я Береза, как слышите меня
Шрифт:
В 1953 году Василия реабилитировали, но он продолжал жить с семьей в Норильске. Работал он теперь заместителем директора Норильского горно-металлургического комбината имени Завенягина. Катя - в пошивочной мастерской, а Юрка учился. В семьдесят пять лет брат ушел на пенсиюперсональную. А в Норильске долгие годы работал энергетиком на ТЭЦ-1 его сын Юрий Васильевич. Теперь там трудится уже третье поколение Егоровых - внуки Виктор и Андрей, подрастают правнуки - Антошка и Данилка. Жизнь продолжается...
Ближе к фронту
В вагоне не продохнуть.
– Вот чудаки, - удивился командир, - какой же сейчас в Сталино аэроклуб. Ведь эвакуировался город...
– Не может быть!
– воскликнула я.
Сосед мой тяжело вздохнул:
– Однако может, девочка...
Действительно, в аэроклубе никого не оказалось: все эвакуировались. Командир оказался прав. В пустых помещениях аэроклуба гулял вольный степной воздух. Никого не пугая, он гулко хлопал дверями и окнами, озорно бил стекла. Я растерялась: что же делать, к кому обратиться?.. Вышла на улицу, сориентировалась и поспешила к центру, надеясь там найти какое-нибудь нужное учреждение или просто встретить людей, способных дать толковый совет.
Идти одной долго не пришлось. Квартал не миновала, как сзади кто-то ухватился за рукав гимнастерки.
– Ну и легка ты на ноги!
– произнес над ухом молодой задорный голос. Едва догнал...
– А стоило ли ?
– грубо ответила я и резко повернулась к незнакомцу. Ненавидела я вот таких уличных приставал, особенно неуместных во фронтовом городе.
– Да ты не подумай чего дурного, - голос человека, оказавшегося совсем юным, звучал успокаивающе.
– Я видел, что ты заходила в аэроклуб. Подумал - не случайно, стало быть, дело какое привело. Будем знакомы, - парень протянул руку, - здешний учлет Петр Нечипоренко. Не особенно охотно, я все же ответила на приветствие. Настороженность моя еще не прошла, и это не осталось не замеченным.
– Не веришь, что ли? Так вот документы. Сейчас в военкомат иду, а там - на фронт...
– На фронт?
– уже с почтением переспросила я.
– А то куда же. Но это тебя мало касается, дело мужское. А догонял тебя, увидя гимнастерку с птичками в петлицах, вот зачем: слышал, завтра с утра кое - кто из начальства приедет. Так что не прозевай...
– За-а-втра. А куда сегодня податься?
Парень улыбнулся:
– Да хоть в театр. Оперный. Последний спектакль идет, - "Кармен", а затем театр эвакуируется. Он здесь в центре, совсем рядом.
Проводила я парня до горвоенкомата. Пожелала ему с возвратиться домой с победой и немножко позавидовала тому, что он уже идет на войну защищать
– Товарищи, воздушная тревога! Просьба ко всем - спуститься в бомбоубежище. Только соблюдайте, пожалуйста, порядок.
Финал спектакля получился непредусмотренным программой...
Из бомбоубежища я вернулась в помещение аэроклуба и обосновалась на ночлег в одном из кабинетов на диване, обтянутом холодным дермантином.
Утром раздался стук в дверь, и тут же на пороге появился широкоплечий ладный человек в форме военного летчика. В петлицах три кубика. Старший лейтенант, стало быть. "Старлей" заметил меня не сразу, так как я лежала на диване забаррикадированная столами.
– Вы что здесь делаете?
– спросил он строго.
– Я из Москвы, получила назначение в местный аэроклуб. И вот жду начальство.
Лицо военного просветлело:
– Считайте что мы по одному делу. Мне тоже нужно начальство. За летчиками приехал, - тут старший лейтенант сделал выразительный жест рукой - по всему было видно, что дворец авиации его хозяева покинули и надолго...
– А как же быть?..
– с тревогой спросила я, но вдруг внезапная идея пришла мне в голову.
– Так вы за летчиками? Возьмите меня! Вот документы. Они в полном порядке.
"Старлей" внимательно прочел мое предписание из Центрального аэроклуба.
– Что ж, характеристика подходящая. Я беру вас, Егорова. Только все по закону нужно оформить. Поедем в военкомат.
Потрепанный пикап доставил нас к месту. Пробившись через плотную толпу мобилизованных, мы предстали перед комиссаром. Но тот, узнав в чем дело, лишь головой замотал: "Какое отношение она к нам имеет? Из Москвы приехала, пусть туда и возвращается."
– Да не тяни волынку, майор! Нам летчики позарез нужны, наступал старший лейтенант.
– Не могу, не имею права анархию разводить, - упорствовал комиссар.
Спор ни к чему не привел. Пришлось давать задний ход. Листаревич (старший лейтенант успел представиться) успокаивал меня:
– Да бог с ними, с этими бюрократами. Поедем прямо к нам в часть, на месте все и решим.
По пути заезжаем в госпиталь, лейтенант прихватывает двух летчиков, после ранения, механика, отбившегося от части, и осоавиахимовского летчика. Листаревич повеселел - не с пустыми руками ехал в часть.