Я – борец! 2 Назад в СССР
Шрифт:
«Братцы, да я же не Саша, а пришёл из будущего!» — живо представил я, как говорю эту фразу и всё следующее за ней:
«Товарищи, у героя жар! Срочно скорую!» — было бы мне ответом от комсомольцев.
«Ну, Миша, значит, дурку выбрал, да?» — мелькнуло у меня перед глазами лицо Смирнова.
«Я подозревал, да, но я его боялся — он мне кур однажды в кровать подложил, сначала мороженных, а потом охлаждённых!» — давал показания на меня Гена хмурым ребятам в штатском.
Ну
Меня щупала мама спрашивая, не больно ли мне. Суета длилась такое ощущение что вечно, я даже ощутил, что меня ведёт и кружится голова, но всё плохое, как и этот гам к счастью когда-нибудь заканчивается и всё как-то рассосалось по своим делам… Или это у меня случилось рассеянное восприятие реальности? А мы с родителями поднялись в мою комнату, чтобы поговорить уже в какой-никаком комфорте.
В суете сует я пообещал Ане, что поднимусь к ней чуть позже — у неё тоже глазки были на мокром месте. Войдя в комнату, отец поразился чистоте, коротким: «Ничего себе, у тебя убрано?» и мы сели за стол.
— Может, чаю? — спросил я, ловя себя на мысли, что у меня-то ничего в комнате и нет.
— Да нет, — замотала головой мама.
— Ну можно, — согласился отец. — Думал ты не предложишь.
— Я сейчас, — и я, встав, пошёл на кухню, где наполнил пятого «Красного Выборжца» водой и, сполоснув чайник от накипи, включил его в розетку.
«Так, чай», — подумал я и побежал наверх к Ане. Постучав в её дверь, я вошёл.
— Саша! — бросилась мне на грудь моя девушка.
А грудь ошпарило болью.
— Рыжик, погоди, я тебе тоже рад, но есть чай и заварник к нему? А то мне родителей поить нечем.
Тут, к слову, были и Гена, и Женя.
— Чё, Саш, дырочку для ещё двух грамот на стене будем сверлить? — подколол меня Генка.
— Главное, чтоб орден «Сутулого» с закруткой на спине не вручили, — улыбнулся я.
— Я найду, сейчас у Лиды попрошу! — начала суетиться Анна и, впрыгнув в тапки, убежала в коридор.
— Сань, новость плохая есть, — хмуро произнёс Гена.
— Ещё плохая новость? — удивился я, вспоминая, где я так успел нагрешить.
— Курицу украли… — холодно начал он, но я его перебил.
— Ну да, и больше так делать не будем.
— Не, из кастрюли курицу украли, вытащили, обглодали и сложили кости, и поставили обратно, — произнёс Гена.
— Я знаю кто, — сообщил я.
— Кто? — приободрился товарищ по воровству цыпочек.
— Тараканы, вчера одного видел, когда ел.
— Я думал, ты серьёзно, — покачал головой Гена.
— Ген, да хер с ними, с курами, как пришли, так и ушли! Я
Чего в голове у Генки? У него товарища чуть ножом сегодня на шашлык не пустили, а он о курах.
По пути я встретил Аню. Она тащила белый в синюю пятнышку заварник и пачку индийского чая в жёлтых цветах с нарисованным на пачке слоном и погонщиком на фоне дворцовой стены.
— Прости, я не спросила — чёрного надо или зелёного, — виновато произнесла она.
— Ты ж мой заботливый рыжик, — произнёс я и, наклонившись, поцеловал мою девушку, приняв у неё пачку и заварник.
— Тебя сильно? — спросила она, глядя на мою грудь, где сквозь резаную дыру в костюме виднелся бинт и просачивалось красное.
— Да не, царапнуло, — отмахнулся я.
— Саш, а ты специально их… — она не договорила.
— Что специально? — не понял я.
— Ну те браконьеры и этот наркоман… — начала перечислять она. — И в поезде Генка рассказывал, как ты пятерых уложил.
— А что, не десятерых? — усмехнулся я. — Генку больше слушай. И, Ань, давай я к тебе приду и подробно всё тебе расскажу, просто там у меня родители ждут.
— Хорошо, — кивнула она и, склонив голову, пошла в комнату.
— Рыжик, — позвал я её, и она обернулась, — спасибо за чай и заварник.
Надо будет свой завести. Свой чайник, с кегельбаном и заварниками…
На кухне уже вскипел «серебристый Выборжец». Но когда я зашёл на кухню, сосед из 322-й стоял ко мне спиной и наливал себе воду в термос — кругленький светловолосый паренёк в майке и трениках.
— Братух! — крикнул я ему в затылок, от чего он вздрогнул.
— А! Блин, Медведь! Чё пугаешь!
— Да смотрю, как товарищ по технарю мою воду тырит! — улыбнулся я.
— Не твою, а общую! — произнёс он, продолжая наливать термос.
— Я набирал, я кипятил, в другой бы ситуации отдал бы, но у меня родители приехали, надо чаем напоить, — постарался я объяснить всё доходчиво.
— А я всю ночь учить буду, мне он нужнее!
— Ты охренел? — спросил я его.
— А чё, вода общая!
— Зато время личное! — высказался я, отставляя заварник и пачку чая на стол.
— Скипяти себе ещё, — возмутился он.
И я подшагнул к нему и аккуратно ткнул его коленом в бедро — чуть ниже тазобедренного, чуть выше пучков четырёхглавой, и он завопил словно резаный кабан, падая на деревянный пол кухни, держась за своё бедро.
— Нерв минут через пять отойдёт, — пояснил я.
Недаром удар называют «пятиминутка».
Взяв его термос и заварник с пачкой чая, я направился к родителям.