Я – борец! 2 Назад в СССР
Шрифт:
Аня дождалась меня после смены, и мы, поболтав о разном, о книгах, о том, как она видит наше общее гипотетическое будущее, уснули друг напротив друга. Последней её фразой вечера было: «Спасибо, Саш, что заступился за меня перед Вовой. Я уже не знала, куда от него деваться.»
Она у меня всё-таки еще маленькая, ну что ж, будем растить и развивать морально. Со всеми её тараканами в мозгу дезинсекцию проведём, это уже дело принципа. Кроме того, от таких отношений есть и плюсы. С этим уровнем гормонов я очень хорошо прогрессирую, и не надо никаких Сидоровских таблеток; если всё так и дальше пойдёт, против мажорного костолома выйдет не человек,
И несмотря на вечернее бодрое настроение, я не выспался. Будильник под подушкой, чтобы не разбудить Аню, прозвенел в 6:30, и я, заглушив его, принял вертикальное положение. Снился бой с афганцами в разных вариантах, снилась их ответка, несмотря на то что всё вроде решили мирно; как меня на выходе из общаги, словно в чёрно-белом фильме «Крёстный отец», расстреливают из «Томпсонов», а я не падаю и не падаю, хотя получаю очень много пулевых ранений. А потом ко мне идёт Эдриан Пол из сериала «Горец», в афганской форме и с катаной в руках, и на ломаном русском говорит мне: «Остаться должен только один!» И мы дерёмся с ним на мечах, ну как на мечах… У него катана, сабля по сути, а у меня то ли кинжал, то ли трофейный нож, тот самый, несказанно короче, чем у Эдриана. Я всё вижу, все его замахи, но мои движения такие медленные, что я не успеваю парировать его удары, и он каждый раз срубает мне голову, однако я почему-то не умираю, и бой продолжается. Финалом всего в этом странном и рваном сне я услышал уже знакомый голос Сидорова: «Что, тварь, я теперь в Вороне живу, и скоро приду к тебе в зал бороться по правилам дзюдо!»
«Ну и чушь!» — подумал я встав, идя чистить зубы и одеваться. За окном щебетали птицы, к которым я сейчас испытывал только раздражение и ненависть. «Как в диалоге Ромео и Джульетты про ненависть к Жаворонку», только там они его ненавидели, потому что наступало утро и им приходилось расставаться, а у меня… я просто вставал в полседьмого, потому что не смог сказать «нет». Да и некоторым людям хрен скажешь. С завистью посмотрев на спящую Аню, я поцеловал её в макушку, собрался и пошёл вниз, даже не поев.
Кто-то не может проснуться без кофе, а мне тупо лень, времени на его приготовление нет, я лучше это время посплю. В будущем будут всякие машины для его приготовления по будильнику в приложении, но до этого еще жить и жить. А пока иди, Саша, иди, голодный и не выспавшийся…
Утренняя свежесть ощущалась недвусмысленно, и я, засунув руки в карманы брюк, потопал за угол, где меня в тот раз высадила «Волга». Она уже стояла как раз там. За рулём был Игорь, светлая рубашка в полосочку, брюки, улыбка при виде меня.
— Привет, Саш, жив-здоров? — спросил он меня.
— Доброго дня… утра, то есть. Жив и здоров, — выдохнул я.
И тут меня в голове как озарило: меня назвали не Мишей, а Сашей. Что же стряслось за эти сутки с тобой, товарищ капитан? Мы тронулись неспеша, вдумчиво.
— Представляешь, вчера в милицию позвонили люди, сказали, что в одном из дворов страшная драка идёт. Что сначала машина на парня попыталась наехать, а тот разогнался и двумя ногами прямо в лобовое стекло прыгнул, потом кувыркнулся через спину, а когда из этой машины люди повыскакивали, он вооружённого человека вырубил и нож забрал. Повалил инвалида какого-то в шейном гипсе и как приставит ему к горлу этот нож, и такой, как закричит: «Стоять, с-суки, всех порешу! А начну, говорит, с тебя!» Тут все, кто из машины, повыскакивали с палками, с кастетами, говорят ему: «Ты ж Медведь, мы тебя знаем! Давай дружить, погнали с нами!» А он такой: «А пиво будет?!» Ему они: «Будет, вот тебе крест!» А он в ответ: «Я не пью, я борец!» Собрались все вместе и куда-то уехали.
—
— Чего нет, того нет, — покачал головой Игорь, — Менты на адрес приехали и никого не нашли спустя двадцать минут.
— Не так всё было, — вздохнул я.
— А как?
— Иду я такой, никого не трогаю, и тут… «Жигули» белые едут по своим делам, и откуда ни возьмись чёрный котёнок через дорогу бежал. Они тормозят резко, то ли кошку сбить побоялись, то ли примета плохая просто. И двое головой стекло вышибли, водитель даже, вроде, ключицу сломал. Я как раз мимо шёл и говорю: «Парни, вам помочь?» А они мне: «Братух, не волнуйся, мы головой и не такое можем разбивать! Чёрные пояса у всех по томашивари, приходи к нам в подвал — тоже научишься!» — и под песню: «Каратэ, каратэ, очень сложно овладеть каратэ», скрылись.
— Немыслимо, — улыбнулся Игорь. — Прям не знаешь, чьей истории нужно верить.
— Мне верьте, мои глаза разве могут лгать? — проговорил я, смотря прямо на дорогу. Мы ехали куда-то, где я уже был, в их застенки, почти туда, где мне шили кожу на груди.
— Твои глаза говорят, что ты не высыпаешься, — констатировал, смотря на меня в зеркало заднего вида, Игорь.
Интересно, оно настроено так, чтобы смотреть на того, кто сидит рядом, а не назад.
— Ну вы же про меня всё знаете: сколько я работаю и где, и вы же сами поставили тренировку в семь, — пожал я плечами.
— Знаю, Саш. Времени другого у нас нет. Но вот не могу понять, зачем тебе этот цех намотчиков?..
— Деньги, — коротко сообщил я.
— Деньги… — повторил Игорь. — Вот ты говоришь, мы про тебя всё знаем… Не расскажешь, откуда ты такую технику умеешь, какой афганцев приструнил, какой убийцу задержал, как Петра разобрал в одно движение?
— Тамбов, ковёр, потеря памяти… — запел я старую песню.
— Помню… Упал, очнулся — гипс, — зевнув, проговорил Игорь и продолжил: — А научить этому сможешь? Или у тебя интуитивное?
— Смогу. Только у меня после удара о ковёр часть техники на языке врага. На английском. Вы же меня проверяли, скорее всего? Мне же не нужно будет объяснять, откуда я это знаю? — спросил я.
— Про то, что ты вундеркинд, я слышал и видел. Не волнуйся, в шпионаже на Запад тебя никто не обвинит, да и у нас каждый в конторе английский знает. В той или иной мере.
Мы остановились в том же закрытом дворе, что и в тот раз. Но сейчас пошли в совершенно другую дверь, в ту дверь, за которую не нужно будет извиняться в чёрной водолазке. Однако тут тоже была вахта, короткий досмотр меня и сумки с формой, после чего Игорь привёл меня в раздевалку, где, переодевшись в синее Ги и красный пояс, я вышел за ним в небольшой зал метров на 60, с низкими потолками, бетонными стенами, но зато с вытяжкой, на полу были маты дзюдо. И неожиданно для меня тут было человек десять, одетые кто в чём, но в основном в белых кимоно с поясами каратэ. Все взрослые, все старше меня, по виду матёрые мужики, смотрящие на меня с интересом и лёгким скепсисом.
— Пойдём на центр, — позвал меня Игорь, и когда я вышел перед строем хмурых крепышей с аккуратными окантовками стрижек, он продолжил: — Коллеги, представляю вам Мишу, он же Саша «Медведь» Медведев. Сегодня тренировку проведёт он. Именно этот парень мелькал сегодня в ночной сводке с уже знакомыми нам ребятами в песочных костюмах.
— Пацан же совсем, не? — спросил кто-то.
— Считайте, что перед вами Моцарт, только в мире единоборств, — ответил Игорь.
— У Моцарта уровень секретности какой? Какие вопросы ему можно задавать, а какие нет? — спросил еще кто-то.