Я - борец! Назад в СССР
Шрифт:
— Ген, расскажи мне про город, пока идём.
— Ха, будто изложение пишу, за что мы любим Ворон. — широко улыбнулся товарищ по команде и начал рассказывать.
Из рассказа я понял, что градообразующее предприятие было, конечно же АЭС, расположенное на берегу огромного озера со странным названием Бабий куст. Озеро является бессточным и изобиловало родниками. Левее город обвивала река Дон. Городом кстати Ворон стал буквально год назад, до этого нося статус посёлка городского типа.
Мы шли по пустому парку, а слева и справа от нас пустовали деревянные лавочки с литыми боковинами из металла, чугун
Спокойный городской ритм, казался чем-то немыслимым людей на улицах как и огромного потока спешащих куда-то машин не было. Никакой рекламы лишь крупные буквы над фасадами широких витрин ПРОДУКТОВЫЙ, ХОЗЯЙСТВЕННЫЙ, ПАРИКМАХЕРСКАЯ и все выполненные в одном стиле, как и дома в которых они находились.
Почему народа на улицах так мало я спрашивать у Гены не стал, и так понятно, что все на работе, пятница — десять утра.
Общежитие Вороновского приборостроительного техникума, серая пятиэтажка с одним входом, смотрела на утренний мир открытыми окнами и кое-где словно флаги колышущимися на лёгком ветерку занавесками. Всё просто, где живут девочки, там окно — поаккуратней, где парни — поаскетичней.
Внутри нас встретила узкая, проходная с вращающимся турникетом и остекленной комнатой вахтерши, в которой как-раз сидела бабушка со спицами и какой-то недовязанной заготовкой.
— Здрасте Мария Ивановна! — поздоровался Гена.
— Здрасте! — продублировал я проходя через вращающиеся «трубы».
— Здрасьте-здрасьте, спортсмены. Как выступили?
— Да ничего, выступили нормально. В следующий раз лучше съездим! — ответил Гена.
— Лучше бы учились лучше! Двоечники!
— Троечники Мария Ивановна! — весело улыбаясь поправил её Гена.
— Завтра на субботник, чтоб пришли!
— Придем, — пообещал я.
Пройдя турникет мы направились к лестнице, и я повернув голову направо заметил несколько стендов.
«Уголок коменданта» с расписанием работы общежития и правилами поведения в оном, я даже остановился чтобы прочесть. Но Гена меня окликнул,
— Там ничего нового для себя не увидишь! Шаг влево, шаг вправо выселение, проходная закрывается в 23.00, после 22.00 режим тишины. Пить — курить нельзя. Графики дежурств по коридорам и кухне на этажах. Ответственная за порядок комендант Свердлова Надежда Юрьевна.
Справа от «Уголка коменданта» размещался стенд Техники безопасности с наглядными иллюстрациями, о том что утюги забывать включенными нельзя, и вообще всё выключать после пользования, а в случае пожара, организованно двигаться к выходам. А еще правее был стенд «Общежитие — наш дом» где множество фотографий со счастливой молодёжью, к которой теперь я тоже относился и рисованными картинками. На одной из которых я увидел отдаленно напоминающую меня и Гену карикатуру, на ней мы с ним, бежим от лопаты и грабель, за спешащими в воздухе медальками. И подпись: За медалями погнались
— Это что мы? — спросил я.
— Ы! — улыбнулся Генка, — Светка нарисовала.
— Это какая?
— Член студорга. Рисует карикатуры и пишет стихи, изобличает тунеядцев среди нас.
— Рифма страдает у Светы, — проговорил я.
— Света — со студсовета, — хмыкнул Гена, — Какие планы на день?
— Нет планов, — пожал я плечами, — Тренировка только вечером.
— Покажи, где мы живём? — попросил я.
— Я всё поверить не могу в твою историю. Кем ты был в будущем? — спросил меня Гена пока мы шли наверх по окрашенной в зелёный цвет лестнице. Почему-то только с боков ступеней и деревянным ручкам перил.
— Как и многие в развитом капитализме не особо кем-то. Ребят тренировал, в школе физкультуру вёл. — ответил я.
— А в этой жизни будешь электронщиком! — улыбнулся Гена.
— Все профессии нужны все профессии важны. Но вот представь если моё будущее сбудется, кем станут электронщики? Если все предприятия закроют?
— Ну не знаю, не может такого быть. Вот к примеру та же самая Света, которая на нас карикатуры рисует, она в цехах на должности намотчика трансформаторов, им говорят очень хорошо платят. Сейчас можно в цеха устроится наладчиком, правда берут не всех.
— Скажи в Вороне педуниверситет со спортфаком есть?
— Не, нету, в Воронеже есть. Зачем тебе спортфак, получается зря на электронщика поступал?
— Получается зря, — как-то неловко ответил я.
— Слушай, а может у тебя просто сотряс такой с амнезией и замещением выдуманной памятью?
— А может и сотряс! — улыбнулся я, — Скорее всего сотряс…
Тем временем мы подошли к деревянной двери с номером 313, одной из дверей в длинном зеленом коридоре на полу покрытым линолеумом, а в конце с большим окном. Гена достал серебристый ключ и провернув его в скважине на два оборота открыл замок.
Общажная комната на три кровати с железными дужками, со столом у окна с наваленными на нём тетрадями и со стеллажами на которых стоят книги. Тут было душно, вероятно из-за закрытого окна, пол в отличии от коридорного деревянный, крашенный в алый цвет. И чем-то пахло не очень приятным, но всё же лучше чем в поезде.
— На пары сегодня идти не вариант, с понедельника самое-то. — произнес Генка, скидывая сумку в угол, и разуваясь.
— … — выдохнул я и повесил сумку на крючки для одежды и тоже разувшись, подошёл к окну, потянувшись через стол, отцепив шпингалеты снизу и сверху дернул эмалированную ручку на себя.
Окно со скрипом поддалось, а в комнату ударил свежий уличный воздух. Этого у прошлого было не отнять, количество машин меньше, загазованности меньше.
За спиной я услышал как тяжёлое тело Генки рухнуло на скрипнувшую пружинную кровать, а я еще раз взглянул на тетради. Часть из них принадлежала мне, Медведеву Александру, часть Геннадию Губанову. И отсортировав их по двум пачкам Генкины положил на один край, а свои взял в руки и бегло пролистал. Тут были тетради по физике, высшей математике, электротехнике и электронике, метрологии и стандартизации, безопасности жизнедеятельности. И отдельный тубус с листами А3 по черчению и инженерной графике.