Я - борец! Назад в СССР

Гудвин Макс

— Не только ты, но и я, — ответил Гена.

— А боремся мы в старых школьных пиджаках оверсайз?

— Про «оверсайз» не понял, но пиджаки да, старые школьные!

— Скажи, а нормальную форму купить в городе можно? — спросил я.

— В спорттоварах никогда нет. Единственный способ — либо в Воронеж ехать, там искать, либо турнир по борьбе выигрывать. За первое место дают иногда призовые куртки, обувь-борцовки, по боксу перчатки могут дать, хотя они в магазине тоже есть.

— А швейные мастерские

тут есть? Реально отшить форму?

— Не знаю, — пожал плечами Гена.

— Просто два-три раза в день надо тренироваться, чтобы получилось что-то.

— Ты так через неделю сдохнешь! — скептически выдал Гена.

— Это если питанием и сном злоупотреблять. Вот по-хорошему из нашего сегодняшнего обеда надо было гарнир убрать или поменять его на злаковые, гречку например, и чтоб котлета была двойная. Компот, конечно, вкусный, но там сахар, что не способствует метаболизму. На воду можно заменить или чай — зелёный или чёрный, антиоксидант. И таких пунктов питания 4–5 в день делать.

— Саш, пять на 50 копеек будет два с полтиной рубля в день, умножаем на тридцать один день — получаем семьдесят пять рублей в месяц только на питание. Стипендия, я тебе напомню, которую мы с тобой можем не получить, — 25 рублей, из них 5 уходит на аренду и коммуналку. Благо и мне, и тебе родители присылают.

— Да мы с тобой мажоры, — дошло до меня.

— Кто? — не понял Гена.

— Тунеядцы, сидящие на плечах богатых родителей, — перевёл я.

— Ну, как сказать… — выдал Гена.

— Да как ни скажи, — вздохнул я, садясь на кровать и беря верхнюю тетрадь из своей стопки. — Короче, у нас выбор: либо учиться и выходить на стипендию, либо подрабатывать по ночам, потому что без денег не прогрессируем в спорте!

— Легко сказать — учиться. Ты наших преподавателей видел? Они же древнее мумий фараонов.

— Братух, тебя пугают задачи, потому что они большие. Давай раздробим их на мелкие и ежедневно будем их решать. У нас с тобой к новой неделе надо подготовиться за выходные, чтобы всех удивить учёбой и прогрессом в общественной деятельности. Мы из мажоров-троечников должны с тобой стать передовиками-спортсменами, тогда и стипендию не потеряем, и сможем направиться к мечте.

— А у тебя, Саш, что за мечта?

— У меня?.. — задумался я. — Я за всё хорошее против всего плохого. Хочу, чтобы Союз не распался, хочу, чтобы дружба народов везде была, а не махровый национализм. За то, что мы школы и заводы с больницами по всему Союзу строили и не закрывали!

— Мы — это кто?

— Советские люди, Ген. Короче, то что из нас хороших электронщиков не будет — это не беда, но вот то, что мы можем свою жизнь профукать из-за лени и прокрастинации, это прям проблема.

— Последнее слово переведи.

— Прокрастинация — это лень в важных вопросах. Надо тебе, к примеру, форму

постирать, а ты залипаешь… — я хотел сказать «в смартфон», но поправился, — В телевизор.

— Которого нет. Даже приёмник на кухне сломался, и завхоз его уже неделю чинит, — зачем-то сообщил Гена.

— Мы с тобой на шее у родителей сидим, а не пользуемся благами великого и могучего наследия советских людей. А могли бы социальные лифты умнее использовать, — закончил я мысль, которая, впрочем, несколько разнилась с тем, что я говорил до тренировки на стадионе. Но на то мы и разумные люди, чтобы под грузом новых обстоятельств принимать новые решения.

— Ты никак в партию задумал? — хитро прищурившись, спросил меня Гена.

— Может, и задумал, — улыбнулся я.

Но дело шло к вечеру, и мы снова собирались идти, но на этот раз в подвал к Фёдору Кузьмичу.

Выйдя из комнаты и закрыв за собой дверь на простой ключ, мы спускались по лестнице, как вдруг нам навстречу вышла светловолосая и голубоглазая, веснушчатая девушка с пачкой папок под мышкой. Голубое платье в горошек, подол по колено, чёрные туфли на маленьком каблуке…

— О! Губанов и Медведев, вас-то мне и надо, — громко произнесла она.

— Света, не начинай, а? — взмолился Гена.

— У тебя, Геннадий, то всё не так плохо, а вот у Медведева… — протянула она, выдержав паузу, — Лабораторные работы не сданы, тройки и неуды по всем предметам, в деканате грозятся поднять вопрос об отчислении за неуспеваемость.

— А, ты, наверное, та самая Света, что на нас карикатуры рисует? — догадался я.

— Она самая, — подтвердил Гена.

— Рисую, потому что все должны знать, как не надо жить! А ещё потому что я ваша староста и старшая на этаже!

— Ген, а ты не говорил, что у тебя с лабораторными всё в порядке, а у меня нет? — удивился я.

— Так ты и так знаешь, — пожал плечами Гена.

Отлично, блин! Это я один тут балбес, а мой товарищ по спорту оказывается в шоколаде.

— Вы сейчас, наверно, снова на тренировки? Тунеядствовать?

— Ну не «тунеядствовать», чего ты так сразу, — начал оправдываться Гена. — Кроме того, когда спорт вредил труду и учёбе?

Она не успела ему ничего ответить, потому что высказался я:

— Ну, видимо, как раз в нашем случае, точнее сказать, в моём. Ты, Ген, иди, я, наверное, задержусь. Свет, будет пару минут?

— Зачем ещё? — удивилась она.

— Как зачем? — парировал я. — Ты же студорг, тебе же важно из балбесов нормальных ребят делать. Так вот, я, кажется, готов!

— Чего вдруг? Карикатуры мои на тебя так подействовали?

— Не спорю, талантливо, но нет. У меня просто цель появилась, хочешь расскажу, какая?

— Мне это должно быть интересно?

— Ну, отчислят меня или нет — интересно же?