Я буду первым
Шрифт:
Но почему вместо гневного ответа мой язык встречается с языком мужчины, что меня обнимает? И руки не отталкивают - напротив, притягивают его сильнее? Так хорошо! Жар мужского тела обволакивает меня, я чувствую его силу.
И кое-что другое. Тоже чувствую. Очень твердое. Упирающееся мне в бок.
Это заставляет прийти в себя. По поводу секса я не пошутила. Гинеколог высказался по этому поводу очень категорично. Ничего такого мне нельзя. Если я не хочу вызвать преждевременные роды. А я не хочу. Я хочу, чтобы моя дочка
– Пла-а-то-о-он, - почему я имя его произношу, как будто уже стону под ним?
Тем не менее, мне удается отвернуться.
И даже сказать:
– Не надо, - правда, это звучит как мяуканье голодной кошки.
Вдох-выдох.
И уже тверже:
– Мне нельзя.
Он не отпускает, утыкается лицом в мои волосы, пытается привести в норму дыхание. Я чувствую, как подрагивают его руки. Да и все его тело сотрясает дрожь.
– Мне нужно в душ, - говорит осипшим голосом.
Я же в состоянии только мотнуть головой в направлении, куда ему идти.
Оседаю на кресло. Не хочу думать о том, что он будет делать в душе. Голый. Со стояком, который вот-вот порвет штаны.
Как все так быстро свернуло не туда?
Или все изначально было не так, как надо?
Платон появляется минут через тридцать, завернутый в мое любимое полотенце. С утятами.
И тут я задаю вопрос:
– А где твои вещи?
Хромов немного опешил.
– Я, что, сумку не заносил?
Он это специально?
– А документы? Телефон? Карты, деньги?
– вылетают из меня следующие вопросы.
Он трет ладонью лоб, а я разглядываю обнаженный торс, слепленный из литых мышц с камушками темно-коричневых сосков. На его коже блестят капельки воды. Чем я вообще занимаюсь?
– Подожди, - Платон скрывается в коридоре, возвращается через пару минут.
– Только телефон. И немного наличных. Остальное - в сумке. Сумка была в такси.
Озвучиваю то, что вертится на языке:
– Ты - специально!
Он в ту же секунду оказывается рядом. Заглядывает в глаза. Хорошо хоть руки держит при себе.
– Я очень нервничал, когда ехал сюда. Увидел тебя, и все вылетело из головы. Какие там вещи! Я так боялся, что ты сделала аборт! Ни о чем другом думать не мог. Лен, поверь мне. Это не специально.
И я верю. Может, напрасно.
– Карты заблокируй. Я стажировку прохожу у профессора. У него много знакомых в полиции. Наверное, надо позвонить. Погоди! А такси где ты взял?
– Поймал возле аэропорта.
Да уж. Это вряд ли чем поможет.
Пока Платон ковыряется в телефоне, я звоню синьору Фернандесу. Мне немного неудобно, но Платону необходим паспорт. Он в стране, гражданином которой не является, и ухитрился оказаться без документов.
Профессор отвечает на мой звонок, я объясняю ему произошедшее. Он уточняет, помнит ли мой гость номер автомобиля. Тот, к счастью, помнит часть
Я же прихожу в некоторое замешательство.
Матео - это сын Алехандро Фернандеса. Который за мной ухаживает. А у меня здесь отец моего ребенка. В одном полотенце. С уточками.
Что делать-то?
– Ну, что там?
– Платон смотрит на меня вопросительно.
– Одежда твоя где?
– у меня в голове проясняется.
– В стирке.
Блин, я уже забыла, какой он. Везде, как у себя дома.
Я выхожу из ступора и иду в спальню родителей. Пусть простит меня великий и ужасный господин Давлатов. Видимо мне придется одолжить его одежду. У того везде порядок. Новые вещи лежат отдельно, они постираны и выглажены. Сергей и Платон примерно одного роста, только Давлатов более объемный, что ли. Беру трусы, шорты и футболку, возвращаюсь в гостевую зону. Там Хромов уже потягивает свежеприготовленный кофе.
– Вот, - протягиваю ему одежду, - Это всё -новое.
Он смотрит на вещи в моих руках, так как будто я принесла ему женский купальник и парео.
– Откуда мужские шмотки?
– челюсть напрягается, а глаза начинают сверкать.
– Это - отчима. Или ты предпочитаешь ехать разыскивать свое барахло в моем полотенце?!
Что за невозможный человек!
– Раз его то, как я могу отказаться!
Он отбрасывает полотенце и остается передо мной нагишом. А я - я чувствую, что краска заливает лицо. Я мужиков голых видела - всего ничего. Да и точнее - только его. И было это давно. Отвести бы взгляд. Да он не отводится.
Платон с усмешкой следит за моей реакцией. А я - за его телом. Которое реагирует на стриптиз определенным образом. Сглатываю.
Ничего не успеваю сделать и сказать. В дверь стучат молоточком, который приделан ко входной двери.
– Да одевайся ты уже! Нудист!
Иду ко входной двери и впускаю Матео.
Платон за это время успевает надеть трусы и шорты.
Молодой Фернандес шутит и радостно улыбается. До тех пор, пока не замечает полуголого Хромова.
В моей гостиной раздается один одинаковый вопрос, заданный на двух разных языках:
– А это еще кто?
Платон
Почему так всегда? Почему возле этой девушки полно мужиков? Или может это просто знакомый? Тогда, какого он сверлит меня таким взглядом? Да, я полуголый в гостиной у своей даже не девушки, у своей будущей жены. И никуда она от меня не денется.
Она по-прежнему реагирует на меня. Это невозможно не заметить и не почувствовать. Ее тело откликается, даже несмотря на запреты разума. Сейчас, главное дать ей уверенность в том, что я могу быть той каменной стеной, которую хочется иметь каждой женщине.