Я буду первым
Шрифт:
При этом вопросе начинает свирбеть в носу и хочется разреветься.
Платон отвечает за меня. И это к лучшему. Я расплачусь.
– Кесарево прошло нормально. Но дочка... Слишком маленький вес, не развиты легкие. Врачи, правда, сказали, что угрозы для жизни - нет.
– Что с врачами?
– берет инициативу в свои руки отчим, - Может, имеет смысл пригласить каких-либо специалистов? Или перевезти ребенка в Мадрид?
– Необходимое лечение проводится. Насчет всего остального я пока не узнавал. Но вряд ли ребенка разрешат перевозить. Она маленькая очень.
–
Я понимаю, что Давлатов уводит Платона, чтобы дать нам с мамой время побыть вдвоем. И благодарна ему за это.
Я всхлипываю обиженно:
– Мам, мне ее увидеть не дают. Вставать не разрешают. А она в кувезе...
– начинаю жаловаться.
Накатило. Сейчас быть сильной просто не могу.
Она ласково гладит меня по голове.
– Что ты, глупенькая? Разрешат вставать и посмотришь. А что недоношенная, так сейчас таких малышей выхаживают! Нужно будет, привезем любого специалиста, любые лекарства и оборудование.
Всхлипываю еще раз:
– Спасибо, мам.
– Как это все случилось? И насчет замужества, ты - серьезно?
Она, что же, Платона винит?
– Он не при чем. Он меня спас, - и начинаю сбивчиво рассказывать, - Мы поехали на пляж. Я давно хотела. В воде ногу свело судорогой. Я стала тонуть. Пока тонула, потеряла сознание. Дальше ничего не помню. Платон меня вытащил. Не знаю, из-за чего, может, из-за перенапряжения стала отслаиваться плацента. С пляжа меня привезли сюда. Прооперировали. Без документов и страховки. Он все оплатил.
– И из-за этого ты решила выйти за него замуж?
– Я решила, потому что люблю его. Не слишком правильного. Не слишком нежного. Всего какого-то не слишком. Но его, а не того же Матео.
Она присаживается на стул, на котором до этого сидел Платон.
– Не такого мужа я тебе хотела. Но ведь не мне с ним жить, верно? Просто ты хорошо подумай.
– Я подумаю.
– Время и у тебя, и у него подумать будет. Сначала нужно дочку выходить. Как назовешь?
– Софийка?
– София. Сонечка. Соня, - пробует мама имя внучки, - А что, мне нравится.
Следующие три месяца становятся для меня очень тяжелыми. И становится резко не до себя самой, не до Платона. Эти месяцы бесконечного страха за жизнь дочери, потому что вес она набирает медленно. У нее обнаруживают ряд проблем с внутренними органами. На поправку идет туго. Все, что мне остается, - это стоять и смотреть на нее через стекло, чувствовать собственную беспомощность.
Через полтора месяца Платон вспылил и настоял на переводе Сони в Мадрид. Там через пару недель стали появляться улучшения. Состояние стабилизировалось в течение месяца. Еще месяц дочку держали в патологии новорожденных Но он дался нам легче. Девочка пошла на поправку. Мне разрешили брать ее на руки, ухаживать за ней. Это такое счастье держать своего ребенка и впитывать его запах, что я долго не могла поверить, что теперь я - обычная мама.
Наконец, нас выписали, и мы улетаем домой. Я очень благодарна врачам, что спасли нашу малышку. И Платону, который был все это время рядом, мучаясь вместе
Он мог бы сбежать, сославшись на работу и бизнес. Когда мне самой иногда, глядя на приборы, окружавшие мою дочь, хотелось сделать именно так. Когда я билась в истериках, не понимая, за что мне это. Когда я собственной слабостью надоела уже сама себе. Когда в очередной раз мы слышали от врачей - "Ей стало хуже".
Но не сделал этого.
Этим он заслужил моё уважение. Потому что это выдержал бы не каждый. День за днем жить в аду, не имея возможности освободиться.
И теперь я ни капли не сомневаюсь в собственном решении.
Эпилог
Платон
Сегодня день моей свадьбы. Я еду забирать невесту в особняк Давлатова. Свадебный кортеж растянулся за воротами родительского дома. Все автомобили белого цвета. Я и Лена поедем на белом лимузине. Ради такого дня она отказалась от своей любви к черным автомобилям.
На улице не слишком жарко, несмотря на июньское солнце. Прохладный ветерок лениво колышет ветви деревьев.
Мы с отцом во дворе дома ждем мать, которая завершает последние приготовления.
Отец тоже нервничает, хотя старается держать лицо.
– Да, сынок, не думал я, что это когда-нибудь случится.
Старика потянуло на философские темы.
– Что, пап?
– Ты и эта девочка... Муж и жена...
Не совсем понимаю, к чему он.
Он решает объяснить:
– Вы же, как огонь и порох. Если их соединить, следует взрыв. А в семейной жизни лучше, если все тихо и спокойно.
– У нас все хорошо. Дочери девять месяцев. Чем ты опять недоволен?!
Он трет ладонью лоб и вздыхает:
– Доволен я. Просто кому-то из вас придется держать себя в узде, иначе не уживетесь.
– Так мы вместе и живем. И вроде ничего. Не переубивали друг друга.
Это правда. После возвращения из Испании мы живем вместе. В том доме, который я купил, думая о ней. Я, Еленка и София Платоновна. И так классно я себя чувствовал разве, что в детстве.
– Не слушай его, - вмешивается мама, которая очевидно какое-то время стояла и слушала, о чем мы говорим, - Он просто ворчит. У тебя и твоей будущей жены всё будет замечательно. Я в это верю. И желаю вам огромного счастья.
Она подходит ко мне ближе чуть привстает на носочки и целует меня в щеку. Я с ней согласен - у нас с Леной все будет превосходно. Потому что я люблю ее, а она любит меня. Гордость же не стоит того, чтобы жертвовать ради нее счастьем.
– Да я так просто, - бормочет отец, - Я что же, против? Вон у нас внучка - какая красивая! Еще бы внука надо было бы...
– Папа!
– Игорь!
Наши голоса звучат одновременно. На самом деле он очень привязался к Лене и Софии. А бухтит скорее по привычке.