Я буду твоим единственным
Шрифт:
– Да я прямо сейчас... я две минуты и готова! Что ж ты меня раньше не разбудил...
Он смотрит строго, и я подчиняюсь. Послушно прижимаюсь щекой к подушке. Кажется, от его вчерашнего срыва не осталось и следа. В его глазах штиль, спокойствие и привычная мне уверенность. Зав собран и готов вернуться к работе. Мягко улыбаюсь в ответ.
– Спасибо, что приехала, - говорит он медленно, ведет подушечкой большого пальца по моей щеке, и я закрываю глаза.
– Моя необыкновенная девочка.
Он вчера никак не мог уснуть. Ворочался. Видимо, перепил
– Ты помнишь, что случилось ночью?
– спрашивает Илья.
– Конечно, помню, - смеюсь.
Сначала были пельмени. Мы ужасно хотели есть, просто умирали от голода! Нашли в морозилке домашние полуфабрикаты Виктории Юрьевны — святой женщины! Нарубились после душа и отправились в кровать.
Потом пытались заснуть. Не получалось. Так бывает, когда усталость настолько сильная, что просто не можешь отключиться. Отвратительное состояние. И тогда я предложила заняться любовью. Мы начали с поцелуев, а потом всё как-то само собой завертелось.
– У нас порвался презерватив, - говорю я, усмехнувшись.
– Ты так и не научилась их надевать, - укоризненно качает головой Илья.
– А я столько усилий потратил, объясняя и показывая.
Как бы я научилась! Пять лет этим не занималась. Любая бы на моем месте подзабыла детали.
– И ты предложил мне выйти за тебя второй раз, - парирую я.
– И ты согласилась, - кивает Илья.
– Мне просто жаль твою маму. Она не переживет, если у тебя родится еще один ребенок вне брака!
– приподнимаю брови.
– Да-да, дело исключительно в моей маме, - закатывает глаза Илья.
Следом мы смеемся. Что поделаешь, оба начудили, теперь уже как будет. Не в первый раз. Илья наклоняется, целует меня в лоб.
– Я пошел. Хочу прогуляться, давно не был на улице.
– Я приеду чуть позже.
– Конечно. Я тебя люблю.
– И я тебя люблю.
Ты не можешь спасти всех, родной. Это невозможно. Но ты можешь помочь многим. И это очень важно. Не забывай об этом.
Он поднимается и уходит в коридор. Через полминутки щелкает замок входной двери, и я оказываюсь в квартире одна. Сладко потягиваюсь. Шесть на часах, если я поспешу, то в семь буду на работе. Тем более, Илья оставил машину.
Возможно, даже успею купить девочкам булочек по дороге.
Когда мы обнаружили, что презерватив порвался, мы не стали паниковать и расстраиваться, просто обнялись и поцеловались. Это было искренне и это было хорошо. То, что творится сейчас в стенах больницы, — страшно. А зачатие новой жизни — это прекрасно. Пусть даже оно случится не вовремя. Если так рассудить — то всегда что-то происходит, всегда не вовремя. Главное, что по большой любви. А между нами она самая, я точно знаю.
Дверной звонок выдает длинную трель, когда я моюсь в душе. Кто бы это мог быть? Если бы Илья что-то забыл и вернулся,
Звонят еще раз. Я выключаю душ, наскоро обтираюсь и закутываюсь в полотенце. Открываю замочек, выхожу в коридор и налетаю на... няню Аню, которая в панике отскакивает назад, прижимается спиной к стене.
У нее такие испуганные глаза, что мне становится смешно. Я про нее, если честно, совсем забыла. У Ани, конечно, тоже есть ключи от дома.
– Доброе утро, - здороваюсь я и делаю паузу, в ожидании объяснений с ее стороны.
Жени здесь нет, а его няня — есть.
– Я... Машина стоит у подъезда, я проходила мимо и решила, что Илья дома, - она бросает взгляд на пакет, который сжимает в руке.
– Ты еду принесла? Спасибо большое, положи в холодильник, если не сложно. Я потом посмотрю, - говорю я.
– Аня, прости, чай не предлагаю. Мне надо быстро высушить волосы и рвануть в больницу, сама понимаешь, какое время сейчас.
– Ты разве... Ты же улетала!
– всплескивает она руками.
– Да, пришлось вернуться, - киваю я.
– Надо Илью поддержать. Мне не до развлечений было, когда тут такое.
Мы смотрим друг другу в глаза. Наверное, здесь даже слова не нужны. Всё и так понятно. Аня грустнеет. Поджимает губы и кивает.
– Да, надо поддержать обязательно. Я, наверное, пойду. Мне еще с Женей погулять сегодня нужно.
Я смотрю на нее и киваю. Мне ее немного жаль. Я не могу знать, есть ли у нее чувства к Илье. Если да — то насколько сильные? Возможно, они только дружеские. Или же она на что-то надеется в глубине души. Трудно не надеяться, когда видишься с таким мужчиной, как Илья, каждый день. Когда постоянно торчишь у него дома, заботишься о его ребенке, да и сам он относится по-доброму и с большой благодарностью.
Но если бы он хотел быть с ней — у них бы уже давно всё закрутилось. Хочет он со мной. Всегда. Только со мной.
Аня быстро одевается и уходит, забрав свой пакет с собой. На прощание она просит:
– Не говори Илье, что я приходила.
– Почему? Ты очень добра, я думаю, он оценит.
– Не надо. Я просто подумала... Неважно, забудь.
За ней закрывается дверь. Я молчу еще несколько мгновений, потом пожимаю плечами и иду собираться. У меня есть дела поважнее, чем размышлять о подруге детства своего мужчины.
Выгорание — это страшно. И медики, увы, ему подвержены нередко. Из-за стрессов, истощения, накопленной усталости может пропасть мотивация. А что потом? Лучше даже не думать.
Вчера мне показалось, что я увидела в глазах Ильи симптомы именно этой опасной болезни. Мы не роботы, всего лишь живые люди. И Илья — тоже живой, хоть и забывает об этом периодически. Ему нужна поддержка и любовь. Даже такому уверенному в себе профессионалу иной раз очень нужны теплые слова. Он не признается, но я-то знаю. Я всё про него знаю.