Я буду твоим единственным
Шрифт:
– Что вы такое говорите, - начинаю злиться я. Паника хватает за горло. Не могу я с ней прямо сейчас поругаться, я ей собаку оставляю почти на две недели! Она действительно не понимает, что ее намеки более, чем прозрачные? И моя реакция, бесспорно, служит подтверждением ее слов. Что мы действительно обсуждали нечто подобное. Но я не могу взять себя в руки, слишком сильно злюсь.
Я бросаю быстрый испуганный взгляд на Илью. Тот спокоен и серьезен. Как обычно. Мое сердце больно колет. Зачем она так делает? С какой целью?
В машине едем молча. Заезжаем за Мией и Ниной.
– Мир?
– спрашивает Илья, протягивая руку. Слегка улыбается.
На лице Мии читается колоссальное облегчение. Она быстро пожимает его ладонь.
– Мир! Илья, пожалуйста, не держи на меня зла. Давай забудем всё, что было в прошлом. И начнем заново. Я всегда буду тебе благодарна за дочь. Остальное — слишком болезненное, чтобы возвращаться даже мысленно.
У меня открывается рот. Как быстро она переобулась от «маминого врага»!
– Да, это лучший вариант, - кивает Илья.
– Проехали.
Мия быстро обнимает его и прыгает вслед за Ниной на заднее сиденье Прадика. Я смотрю на Илью, он пожимает плечами, дескать, я же говорил — вы разные. С нее всё — как с гуся вода. Ну ошиблась, подумаешь.
По дороге в аэропорт Нина говорит без остановки, смешит Женю, который относится к ней с подозрением, но в целом — доброжелательно.
Илья выглядит расстроенным. Он неплохо владеет собой, но я успела привыкнуть к нему даже такому — замкнутому. Поэтому понимаю — он не просто сейчас серьезный, он — мрачный. Не хотел меня отпускать, все эти дни по-доброму уговаривал, приводил разные аргументы. В том числе шуточные. В итоге следующие две недели мы проведем порознь.
Я раз двадцать оглядываюсь, пока иду в свой терминал. Он держит Женю на руках, смотрит на меня. Машет. И просит Женю тоже махать «пока-пока». А у меня слезы наворачиваются.
Глупости! Какие же глупости! Это просто отдых, который я заслужила. Да миллионы пар отдыхают по-раздельности, при этом живут счастливо.
Миллионы же?
Перелет. Трансфер. Гостиница. Мы быстро заселяемся и падаем на кровати — усталые, изможденные. Нина скачет без остановки, из нашего окна видно море, и она уже почему-то в купальнике. Мы с Мией играем на камень-ножницы-бумага — кто поведет девицу на пляж, а кто будет лежать, уткнувшись носом в подушку.
Следующий день мы посвящаем пляжу. Принимаем воздушные ванны под зонтами, купаемся, пьем шампанское.
На третий день мы едем на экскурсию, во время которой я так сильно устаю гулять под жарким солнцем, что, вернувшись в номер, вырубаюсь до самого вечера. А когда просыпаюсь, до конца ужина остается буквально полчаса.
– Вы уже ходили в ресторан?
– спрашиваю я, выходя из своей комнаты в нашу общую небольшую гостиную. Голова гудит после вечернего сна, никак не могу взять себя в руки и окончательно проснуться.
– Поля, смотри, что дома происходит, - испуганная Мия кивает на телевизор. И делает звук погромче.
Сама при этом кому-то пытается дозвониться. Я смотрю на экран, и мое сердце замирает.
Глава 34
Полина
Взрыв
Я делаю громче, чтобы диктор мог перекричать гул в моих ушах. Катастрофа — это всегда страшно. Даже когда находишься от нее далеко. Даже когда в другой стране — липкий ужас ползет вдоль позвоночника. Судя по картинке на экране — огня мало. Не пожар. При этом масштабы бедствия устрашающие.
Мия быстро уходит в свою спальню и закрывает дверь, чтобы получить возможность говорить по телефону. Она обзванивает друзей и знакомых. Мне тоже надо. Тянусь к телефону и понимаю, что он остался в спальне.
На одном из заводов сегодня вечером прогремел взрыв. Как раз во время праздника — отмечали юбилей предприятия. Море гостей — сотрудники с семьями. Какие-то звезды на сцене. Вечеринка под открытым небом обернулась кошмаром. Пока неясно, в чем причина случившегося, — не исключают теракт. Рвануло в одном из цехов. Спасатели и медики трудятся уже несколько часов. Я вижу мигалки скорых и прижимаю ладонь ко рту. К этому никогда не привыкнешь. Никогда на свете! Когда там, в гуще событий, чувства будто отключаются. Нет ни страха, ни паники. Есть работа, цель. А когда находишься на расстоянии — страшно. Всегда страшно.
Я бегу в комнату, хватаю сотовый и набираю первым делом Илью. Он не берет трубку. Видимо, некогда. Могу только представить, что творится сейчас в нашей больнице! Я делаю несколько звонков Софье Ашотовне и Вере — они тоже, ожидаемо, не отвечают.
У них там, конечно, уже ночь. Но я все равно набираю Викторию Юрьевну. Я просто не могу сидеть и ничего не делать! Мне нужна информация.
Аллилуйя! Свекровь поднимает трубку практически сразу.
– Полечка, здравствуй! Девочка моя, ты не знаешь, что там случилось?
– ее голос звучит взволнованно.
– Мы смотрим новости, но не можем поверить, что это происходит на самом деле!
– Я ничего не знаю! Вам звоню, чтобы выяснить. Я спала! Только проснулась, включила телевизор. Илья не берет трубку.
– Илья позвонил четыре часа назад, попросил забрать Женечку у Ани и присмотреть за ним.
– Вы забрали Женю?
– Да, конечно.
– Как он?
– Капризничал весь вечер, кое-как уложили с отцом. Мы, конечно, уже не в том возрасте, чтобы часами качать детей. Но куда уже денешься? Надо помогать.
Мне хочется закрыть глаза и силой мысли переместиться в родной город. И я не знаю, кому нужна больше: Илье или малышу Жене.
– Боже. Держитесь!
– параллельно я смотрю телевизор. Без звука. Меня колотит.
– Умоляю, дорогая моя любименькая Виктория Юрьевна, держитесь! Я могу только представить, какой у нас сейчас ад в больнице! Надо присмотреть за мальчиком, пока Илья работает. Пострадавших много... их же всех везут к нам сейчас!
На ужин я, конечно, не иду. Дежурю у телефона. Мия немного поплакала, попричитала, обзвонила подруг. Убедилась, что никто из ее знакомых не пострадал, и отправилась пить коктейли и смотреть развлекательную программу в баре.