Я буду твоим единственным
Шрифт:
– Он вот часа два назад как домой поехал. Его тоже выгонять пришлось. Кое-как всей толпой выперли.
– А, поняла, - киваю я.
– Просто он трубку не берет. Значит, спит.
– Ты не езжай сейчас к нему, - говорит Ашотовна неожиданно.
От ее тона неприятные мурашки бегут по коже. Уж очень много в нем личного.
– Почему?
– спрашиваю я тихо.
– Не езжай. Сейчас здесь уже спокойнее, а в первые двое суток — ужас что было! За всю мою жизнь подобное второй раз, - она прижимает ладонь ко рот.
– Надеялась, что уже и не увижу. Собирали руки-ноги. Илья Викторович... он... он
– Всего один раз сорвался и психанул. Девушка была, видимо, его знакомая. А так... Невероятный труд. Наконец-то проклятье с этой должности снято! Какое счастье, что у нас был Илья Викторович, когда это случилось! Я не религиозна, но сегодня я помолюсь за него и его здоровье.
Слезы наворачиваются на мои глаза.
– Да, он молодец, - говорю я.
– Дай ему время до утра. Это были плохие дни, - произносит она напоследок.
– Пусть они пройдут и о них все забудут, - кивает.
– Иди домой и поспи.
– Ашотовна бросает на меня выразительный взгляд, после чего быстро уходит, оставив меня растерянной.
Что она имеет в виду? Что он уехал с кем-то? Ему было тяжело, меня снова не оказалось рядом, и какая-то другая девушка решила его утешить? Он ведь не мог знать, что я прилечу.
Да ну нафиг, не может быть.
Я выхожу из больницы и присаживаюсь на крылечко. Ноги дорожат от усталости. В голове какой-то сумбур и наконец-то снова плеск моря. Стоило сбежать от него на тысячи километров, чтобы соскучиться. Хочется войти в теплую соленую воду, закрыть глаза и расслабиться. Хочется... так много всего хочется.
Я всхлипываю и достаю из кармана телефон. Быстро вызываю такси.
Пусть так. Плевать. На все плевать.
Мне жаль, что я не прилетела сразу, как только услышала о взрыве. Неверно оценила масштабы. Бросить всё и сорваться на рейсовом самолете? Казалось, это дикость!
Но в итоге я здесь. Я приехала, чтобы поддержать его и быть рядом. И он должен об этом знать. А еще о том, что я извлекла уроки из своих ошибок, что никакие слова «доброжелателей» не отвратят меня от него. Никогда.
Нашу любовь можно назвать трудной. Запретной. Сокрушительной! Никто в нас не верил. Но по больше части — нам всегда было плевать на препятствия.
До его съемной квартиры ехать всего десять минут. А без пробок мы добираемся за семь. Я как в тумане захожу в подъезд, поднимаюсь в лифте. В общем-то я готова к чему угодно. Я просто хочу, чтобы он знал — в своей жизни я любила только его. Его одного. С восемнадцати лет и по сей день. И мне ужасно жаль, что у нас всё так вышло. Что в какие-то моменты я оказалась слишком незрелой, чтобы поддержать его. А он был слишком гордым, чтобы дать мне последний шанс.
Мне жаль! Мне так сильно жаль, что всё так несправедливо вышло! Если бы я только могла вернуть время!
Поднимаюсь на нужный этаж, стучу в дверь. Долго стучу, ответа нет. Спит? Я решаю, что подожду еще минуту, если не откроет, поеду домой. Не сидеть же у порога до утра?
Дрожащими пальцами нажимаю на кнопку звонка.
Замок щелкает и дверь открывается.
Глава 35
Полина
Он
Илья Ветров. Любовь всей моей жизни. Блестящий хирург, мой первый мужчина. И единственный. Никто с ним так и не сравнился, близко для меня не стоял.
Поначалу он как будто даже не удивляется. Мгновение спустя его брови летят вверх. Следом Илья хмурится.
– Полина?
– спрашивает он настолько удивленно, что мое сердечко екает. Он будто не верит собственным глазам. Делает пару шагов назад, приглашая войти.
– Ты что здесь делаешь??
Он снова говорит не то, что хотела бы услышать на моем месте любая женщина. Красиво говорить — это определенно точно не его. Ну и что! Подумаешь.
Я же... я так рада его видеть! Удержаться не могу, с ходу вопросами засыпаю:
– Ты ел? Хоть что-нибудь за эти дни?
– подхожу вплотную и обнимаю его за шею.
– А спал? Я тебя разбудила? Прости, пожалуйста, если да. Я хотела, чтобы ты был в курсе, что я вернулась. А телефон твой выключен. Ты вообще знаешь, где он?
Он не обнимает меня в ответ, и я прижимаюсь сама. К его твердой груди. Вдыхаю родной запах. Продолжаю тараторить:
– К тебе вернулась. Просто знай, что если понадоблюсь, то я рядышком.
– Добавляю едва слышно: - Илья, Илюша мой, - перекатываю его имя на языке, смакую его.
– Полина... ты с ума сошла?
– спрашивает он, наконец, обнимая меня в ответ. Всё еще неуверенно. Кажется, до моего умного мужчины, наконец, доходит, что я только с самолета.
– Я думал у меня глюки пошли или я не заметил, как пролетела еще одна неделя.
– Ты прям как Ашотовна! Она чуть не перекрестилась, когда меня увидела.
Он усмехается.
– Если даже Ашотовна хотела перекреститься... делай выводы.
– Женя у бабушки?
– поглаживаю его по плечам.
– Да, - произносит спокойно и будто отрешенно.
– Чувствую, родители скоро от меня откажутся.
Я чуть отстраняюсь от него, бросаю взгляд вглубь квартиры. И нерешительно спрашиваю:
– Ты... Илья, ты один?
– замираю, в ожидании ответа.
Он молчит, смотрит на меня.
– Илья?
– переспрашиваю. Сердце ускоряется.
– Я не могу поверить, что ты здесь. Я просто не могу в это поверить, - повторяет он, шаря глазами по моему лицу. Потом вдруг притягивает меня к себе и обнимает крепко. Изо всех сил вжимает в свое тело. Еще немного, и мои ребра треснут! Но это ладно, это пусть. Он целует мою макушку — торопливо, бегло, гладит по спине, ощупывает. Соскучился. Тоже очень сильно соскучился.
– Да здесь я, конечно, здесь, - шепчу сбивчиво.
– Если я чего-то действительно хочу, разве хоть что-то в этом мире может меня остановить?
– Ты в порядке?
– спрашивает он напряженно.
– Как ты себя чувствуешь? У тебя ничего не болит? Голова?
– Что? Не-ет. Ой, да что мне будет? Помыться только хочу, мне кажется, от меня несет жареным луком за километр.
Когда он, наконец, отпускает меня, я смотрю вверх и вижу, что его глаза краснеют.
– Илья...
– шепчу растерянно, никак не ожидала такой сильной реакции. Шутить больше не хочется. Да, это был самый отвратительный перелет за всю мою жизнь, но даже он не повод раскисать.
– Всё будет хорошо, Илья, ты... чего?