Я буду в маске

Каретникова Ксения

– Книгу будет оформлять Жанна?

– Думаю, да. Нашей первой работой я остался очень доволен. Она тонко чувствующий человек, сразу понимает, что я хочу, - кивнул Лев и тоже решил поинтересоваться: - А давно вы дружите с Жанной?

– Где-то полгода, - пожала я плечами.

Лев задумчиво усмехнулся. И мне его усмешка… Не то, чтобы не понравилась, но показалась очень странной.

– Жанна очень талантливая и… очень необычная девушка, - произнес он. Я кивнула:

– Наша первая с ней встреча тоже была весьма необычной.

– Не сомневаюсь, -

кивнул Майский.
– Как она произошла?

– Как?
– кокетливо переспросила я, писатель кивнул.
– Я сидела в парке на лавочке, читала книжку… А Жанка вдруг подсела ко мне и заявила, что желает написать мой портрет. Что ей понравилось мое “уникальное и красивое лицо”, - попыталась я передразнить тоненькую интонацию Жанкиного голоса.

– Что ж, Жанна права. Вы действительно очень красивая, Даша.

 Комплимент писателя вызвал во мне очередную волну жара, я, почувствовав, как потеют руки, опустила глаза и потеребила пальцами салфетку на столе, а Лев в этот момент как бы невзначай коснулся своими пальцами моих и предложил:

– Может, нам пора перейти на “ты”?

– Может, - кивнула я, не убирая руки.

Почему, Дашка? Прикосновения писателя тебе… приятны? Эти мысли все-таки заставили меня убрать от Майского руку, а предлогом этого стало якобы желание попить заказанную и принесенную воду с газом.

– Так Жанна написала твой портрет?
– перешел Майский на «ты».

– Да, - ответила я, отпив и оставляя бокал.

– Тебе понравился?

– Он очень специфичен, - фыркнула я.

– А где он сейчас?

– Висит у меня в квартире.

Лев тоже глотнул воды и ласково поведал:

– Хотел бы я на него посмотреть…

Я усмехнулась… Что ж, Дашка, получается Лев Майский, после нашего перехода на “ты”, сразу решил стать ко мне еще ближе и намекает на приглашение в гости? Вот нахал! Не дождется. Может, не мне говорить о приличиях, но…

Я сейчас не в маске. Лев тоже с открытым лицом. Мы оба с открытым настоящим и каждый со своим неизвестным друг для друга прошлым… И о будущем, даже недалеком, думать слишком рано. А возможно, и не стоит вовсе.

– Я могу его показать, - ответила я и полезла в свою сумочку за телефоном.

– Кого?
– не понял писатель.

– Портрет. У меня есть его фотография.

Лев, поджав губы, показушно изобразил сожаление. А я, найдя нужное изображение в галерее телефона, протянула Льву свой мобильник с открытой фотографией. Майский взял в руки смартфон и принялся разглядывать.

Фото было качественное. На нем можно разглядеть даже самые мельчайшие детали Жанкиной картины. А посмотреть там есть на что.

Когда я позировала Жанне, мне разрешили следить за процессом: я стала свидетелем того, как художник точно передавал все черточки, все штрихи и нюансы моего лица. Сходство было полным даже в наброске, словно я смотрю на себя в зеркало… Я восхитилась мастерством новой знакомой. Ведь сама максимум на что была способна, так на пейзаж, да и тот на уровне ученика начальной школы. А тут такой портрет!

 Потом, спустя пару

недель, Жанна принесла мне уже законченную картину. От наброска осталось только то самое “мое” лицо. Все остальное - неуемная фантазия художника. На этом портрете у меня появились длинные, пышные, с крупными локонами волосы, лежащие на слегка приподнятых как будто от удивления голых плечах. Цвет глаз гипертрофирован, сочно-зеленый. Стояла я на фоне алых всполохов огня, одной рукой прикрывала обнаженную грудь, а в другой руке держала… маску… Маска была точной копией клубных, но не одного из трех цветов, а всех сразу – желтый цвет на маске плавно переходил в зеленый, зеленый в красный…

Это сейчас я знаю, что маски Жанна изобразила конкретные, а тогда… А тогда такая задумка мне просто понравилась. “Человек, снимающий маску”, - так талантливый автор назвал этот портрет… Жанка словно знала. Знала, что я когда-нибудь вступлю в клуб и надену эти маски. Все три…

А вот смогу ли я снять последнюю? Навсегда.

Лев с интересом и очень долго рассматривал фотографию, Я видела, как его взгляд блуждает по изображению, пару раз он что-то увеличивал простым движением двух пальцев… В один из таких моментов мне вдруг стало неловко, даже стыдно, будто бы Лев смотрит не нарисованный портрет, а реальную фотографию в стиле “ню”…

 Наконец, закончив рассматривать, Майский вернул телефон с вопросом:

– И как давно этот шедевр украшает твою квартиру?

– Жанка принесла мне его в апреле. Подарила на свой день рождения… - Лев в удивлении приподнял брови.
– Представь себе, Жанна искренне считает, что на свой день рождения подарки надо не получать, а дарить, таким образом отблагодарив всех и вся за свое счастливое существование.

– Оригинально, - хохотнул Майский.

– Жанка такая. Я не перестаю ей удивляться, - хохотнула я в ответ.

 В кафе мы просидели долго. Еще бы час, и наш обед действительно перешел в ужин. Но ели мы мало. Мы много говорили. В основном о книгах. Делились впечатлениями – я с читательской стороны, а Лев с писательской. И его мнение, как человека, который сам творит, меня очень интересовало.

Во многом наши мнения и вкусы сходились. И это касалось не только литературы. Кино, театр, выставки… Мы, оказывается, посещали одни и те же места, но почему-то ни разу не встречались. Хотя я же совсем недавно стала выходить в свет, а известный писатель варится во всем этом давно, чтобы поддерживать свой имидж и быть в теме и в центре всех светских событий в городе.

В конце нашего “свидания”, я поймала себя на мысли, что позавчера Лев оказался прав - он мне симпатичен… Поймала и тут же ощутила, как волнующий холодок пробежался по моей спине…

 Он мне нравится. Он цепляет, располагает. Лев начитанный, умный, наблюдательный. Красиво говорит, чутко слушает. Умеет ухаживать даже в мелочах. Мне комфортно рядом с ним. Легко. Давно я ни с кем так не общалась… а как же Эл, Дашка? С ним мне тоже комфортно. Но… его я не знаю. Точнее знаю, но не так. Не так открыто, откровенно… Хотя…