Я читаю твои мысли.
Шрифт:
– Туда заходят по одному, – предупредила я, – так что не надо лгать.
– А мы возьмем и зайдем все вместе! – закричал здоровяк.
Неожиданно дверь раскрылась и, о боже, их действительно пропустили всех троих. А я осталась одна. Я сжалась в углу от разочарования, щипала ноги, чтобы не заплакать, грызла ногти, пытаясь отвлечься. Наконец, самообладание закончилось, и я стала бить своими кулачками по двери, кричать и плакать. Плакать так сильно, что в какой-то момент мне стало тяжело дышать.
Не уверена, сколько прошло времени, прежде чем дверь снова открылась,
Меня принесли на операционный стол, а дальше…
Я сжала кулаки, чтобы прогнать те воспоминания. Как ужасно осознавать, что я единственная, кто это помнит. Остальные верят, что это была безболезненная процедура. Правильнее сказать, что помню об этом не я, а люди, которые со мной работали, а я прочитала их мысли. Вот теперь и разделяю их воспоминания о себе. Конечно, я рассказала об этом друзьям, но они не могут почувствовать то, что чувствовала я, поэтому они просто попытались успокоить меня. Но мне не нужно это спокойствие. Мне нужно, чтобы меня поняли.
– Петрова, ты совсем обалдела?! – закричала я утром.
Я проснулась от того, что рухнула на пол со своей же кровати, на которой разлеглась Машка.
– Не орите! – простонал Аарон.
– Я тебе сейчас по-не-ору! – я встала и направилась к нему. Он тут же вскочил и поднял руки в примирительном жесте. Я показала ему язык. До подъема оставалось еще полчаса, но нужно успеть помочь ребятам добраться до их комнаты. За наши ночные посиделки мы расплачиваемся сном.
Маша просканировала коридоры и, когда перечислила в каком углу стоит охранник, скомандовала парням бежать. Боб отправил мне воздушный поцелуй перед уходом, а я нарочито мило улыбнулась и помахала ему рукой. Аарон подмигнул Машке, от чего она снова покраснела.
– Ну все, успокойся, а то будешь как помидор, – я взяла подругу за руку и оттащила от двери.
– Эх, Кэтрин, как же понять, нравлюсь я ему или нет? – она села на свою кровать и подперла голову кулаком.
– Например, просто спросить, – я пожала плечами.
– А если это разрушит нашу дружбу?
– Ну, Боб каждый день твердит, что любит меня, однако он все еще с нами, – возразила я.
– Да, но это другое!
– Машка, не дури. Мы дружим уже девять лет. Нам с тобой по девятнадцать! Мы взрослые люди, по современным меркам, так что перестань бояться этих оболтусов.
– А что, если он считает меня слишком маленькой?
Я посмотрела на нее с выражением лица «Это что еще за новая отмазка?!»
– Маша! Ау! Он не какой-нибудь старый дед. Ему Двадцать один всего лишь! Повторяю! Боба это тоже не смущает!
– Прицепилась ты со своим Бобом, – она игриво закатила глаза.
– Машка, у нас еще есть десять минут, прошу тебя, дай поспать. Я обещаю, мы что-нибудь придумаем. Ну, или, наконец, ты разрешишь мне покопаться у него в голове.
– Нет, не надо.
– Хорошо, тогда спокойной ночи, – и накрылась одеялом с головой.
Однако поспать
Три
Два
Один
– ДОБРОЕ УТРО, НАШИМ ШКОЛЬНИКАМ! – раздалось в громкоговорителях, а затем прозвенел ужасный звонок.
4
«Боже, я сейчас разобью свою голову о стену!» – ученик Школы.
Я сидела за партой с Машей. На мне был вчерашний костюм. Сейчас 6:55, а значит, через пять минут начнется урок. Ольга Ранняя уже сидит за своим столом и оглядывает присутствующих.
Она думает над тем, в какие пары нас сегодня расставить, и я поворачиваюсь и шепчу Машке хорошие новости:
– Сегодня ты с Аароном.
– Что?! – в ее глазах был страх и ужас, но я-то прочитала, что на самом деле она безумно рада.
– Да ладно тебе, это отличный шанс! – я легонько толкнула ее плечом.
– Шанс на что? Кэтрин, мы вообще-то на уроке!
– Да, но ты сама знаешь, как Ольга одобряет спонтанные поцелуи.
– Если они заканчиваются обезоруживанием противника, – фыркнула Петрова.
– Так обезоружь нашего Аарончика! – я засмеялась, чем привлекла внимание Ольги Ранней. И хотя фактически урок не начался… А стоп. Теперь это не имеет значение, так как раздался звонок.
– Всем тихо! – раздался голос преподавательницы.
Ольга была их тех учителей, которых уважаешь не за то, что они «на одной ноге со школьниками», а за то, как они ведут себя, как держатся и за их уважительное отношение. Внешний вид у нее серьезный. Женщина еще несколько лет назад постриглась на лысо и с того времени поддерживает «такую длину». У нее всегда хмурое лицо, она одета строго по форме. Даже глаза у нее не выдают никаких эмоций – они серые, как будто пустые.
Говорят, она раньше была государственным шпионом. Сейчас уже сложно разобрать за какой страной и для кого она выслеживала, все эти понятия уже давно стерты, но Ольга Ранняя иногда рассказывает о событиях того времени, произошедших с ней и ее командой.
Когда мы впервые пришли к ней на урок, то есть год назад (именно тогда началась подготовка к происшествиям типа Д), то не поверили, что она может преподавать… то, что преподает. Если честно, то мы были в шоке и от самих уроков, поэтому правильнее сказать, что большую половину того дня мы проходили с открытыми от удивления ртами.
Наша группа развернулась к Ольге и затаила дыхание. Все ожидали задания, боясь пошевелиться. Но чего они ждут? Сегодня пятница, значит простое соблазнение в разговоре. Мы с Машкой давно выучили ее график, а затем поделились информацией с Аароном и Бобом.
Дальше была скучная часть, где Ольга рассказывала основные правила, такие как «никаких угроз», «не использовать оружие», «не обращаться за посторонней помощью», а потом стала делить нас на пары. Как я и сказала, Петровой достался Аарон. Он уверено подал ей руку и повел к первому столу, помогая сесть за стол.