Я – доброволец СС. Берсерк Гитлера

Валлен Эрик

Там, в окопах, лежали, скорчившись, три маленьких человека, крепко сжимая в руках фаустпатроны. Их сердца бешено колотились, когда они слышали все более громкий рев танковых двигателей. Человек против машины! Земля буквально содрогалась под огромным весом стальных гигантов. Оцепенев от волнения, мы следили за ними. Вот танки уже не более чем в 50 метрах от линии окопов, но эти трое, кажется, вообще не имели нервов. Танки двигались вперед, держа между собой минимальное расстояние, не более 10–12 метров. Русские видели, как наша пехота отступила, и совершенно не предполагали, что смерть может ждать их на оставленных позициях. Вскоре они подошли

совсем вплотную к этим троим, по-прежнему стреляя по отступающей пехоте и не обращая внимания на окопы. Моя сигарета тлела между пальцами, которые дрожали от волнения, но я не замечал этого.

Ради бога, вставайте сейчас, пока еще не слишком поздно! Танки превратились в прекрасную мишень для наших троих товарищей в окопах. Небольшие интервалы между ними лишь облегчали задачу фаустников. Когда первый танк подошел на расстояние 10 метров, три головы поднялись над бруствером и три вспышки мелькнули точно молнии. Три коротких удара — три танка были поражены выстрелами фаустпатронов. Два из них загорелись, причем один почти сразу же взорвался. Третий закрутился на месте на поврежденных гусеницах. Головы и пустые трубы стремительно исчезли, но тут же снова показались с тремя новыми фаустпатронами. Прежде чем поврежденный танк сумел выбраться из зоны действия нашего оружия, он получил смертельный удар, и в это же самое время броню двух оставшихся пробили смертоносные снаряды.

Пять тяжелых танков горели в поле, уничтоженные тремя неизвестными пехотинцами, которые теперь выскочили из окопов и зигзагом бежали по полю, чтобы скрыться от наступающей русской пехоты. Пули свистели вокруг них, впивались в землю вокруг ног. Но прежде, чем мы побежали, чтобы присоединиться к своей роте и не попасть в окружение, мы еще успели увидеть, что наши товарищи, целые и невредимые, укрылись в складках местности.

В ясном утреннем небе сияло солнце. Это был самый жаркий день за всю весну. Лето приближалось. В пригородных садах пышно расцвели плодовые деревья. Раскрывались почки, из них показались молодые светло-зеленые листья. Как чудесно забыть о войне хотя бы на час, забыть шум, вдохнуть запахи природы, свежей листвы и цветов, радоваться появлению новой жизни! Но мы не имели возможности насладиться тишиной и покоем. Кровавые события преследовали нас и гнались за нами по пятам. Едва находилось время взять и затянуться сигаретой между столкновениями.

Днем роте приказали оставить машины и идти в бой пешим строем, водители увели бронетранспортеры подальше в тыл под прикрытие наших истребителей. Под командованием Шварка мы двигались вдоль дороги, которую требовалось перекрыть для вражеских танков. Две другие роты получили приказ развернуться по обе стороны вдоль дороги. Слева от нее росли деревья. Мы заняли позиции, имея фланг свободным. У нас были три пулемета и 75-мм противотанковое орудие, кроме нашего штатного стрелкового оружия. У нас была прекрасная позиция, с которой простреливались все окрестности, потому что до самой опушки следующего леса простиралась открытая местность.

Мундиры и гимнастерки были немедленно сняты, и мы начали рыть окопы среди корней деревьев и камней. Вспоминая прошлое, никак не могу сравнить это с учениями по рытью окопов, которые мы проводили во время военной подготовки дома в Швеции. Как идиллически это выглядело там! Никакой безумной спешки, никаких лишних ругательств, спокойно и неторопливо и почти что играючи двигались лопаты. Кто мог подумать, что наша жизнь может

зависеть от скорости рытья окопов? На войне эта скорость значила так же много для твоей жизни, как умелое обращение с оружием. Сотни тысяч жизней были унесены этой войной просто из-за лености и нежелания копать как проклятые.

Но мы начали рыть глинистую землю этого лесного пояса, потому что повидали достаточно на войне, чтобы знать значение укрытий. Мы трудились не покладая рук, ворочали камни, рубили деревья и копали с лихорадочной скоростью. Наши спины были похожи на натянутый лук, сухожилия и мышцы были напряжены, пот в три ручья тек по лбу и струился по обнаженным спинам. Никто не собирался подвергать жизнь опасности ради удовольствия покурить. Сантиметры земли, которые вы не докопаете во время перекура, могут стоить вам больше, чем затяжка сигареты.

Безжалостно палило солнце, горло болело от жажды, но большевики могли появиться в любой момент. Звуки боя были слышны со всех сторон за лесом, и мы удвоили наши усилия, чтобы сделать окоп еще глубже. Кровь била в виски, и мышцы рук дрожали от напряжения.

Неожиданно кто-то недалеко от меня свистнул и указал на опушку леса поодаль. Все бросили лопаты, надели шлемы и нырнули в окопы, схватив оружие. Прямо на нас через поле очень быстро бежали люди. Наши руки сжали покрепче винтовки, равнодушные и спокойные глаза прищурились, глядя на приближающихся солдат. Это были наши парашютисты! Их типичные шлемы позволили нам узнать их как раз вовремя, спасли от обстрела из наших пулеметов.

Около 70 человек изо всех сил бежали к нам. По мере того как они приближались, мы выходили из окопов. Парашютисты сильно удивились, увидев полуобнаженных солдат с автоматами, но Шварк прикрикнул на них. Он потребовал к себе командира, и фельдфебель с Рыцарским Крестом, щитом за Нарвик и нарукавной нашивкой за Крит подскочил к нему и доложил о ситуации. Они только что покинули свои позиции в лесной полосе перед нами, но сражались только с пехотой. У парашютистов кончились боеприпасы, и им пришлось отступить. Командир роты был убит, так же как два солдата, пытавшихся принести его тело.

Шварк решил, что необходимо провести контратаку. Так как он принял командование над парашютистами, у нас снова была полная рота, более ста человек, прямо как в старые добрые дни. Вновь прибывшие получили патроны из наших запасов, и все мы бросились на противника. Я бежал в середине цепи, за Шварком. Пока мы пересекали поле, не прозвучал ни один выстрел. В лесной полосе было тихо и мирно, но как только мы вышли на открытое место с другой ее стороны, разверзся ад. Вниз! Шварк повернулся и пропыхтел мне:

— Кричи как оглашенный, когда мы побежим. Парни совсем измотались, но мы поможем им двигаться, если будем кричать все вместе. Вперед! — рявкнул Шварк, и я метнулся за ним с диким хриплым «Ура-а-а-а!».

Было тяжело, потому что я сам был таким же уставшим и измотанным, как остальные, но уловка сработала, и рев раскатился в стороны и отдавался эхом по всему узкому полю, во время того как мы бежали навстречу безжалостному огню вражеской пехоты. Во-первых, он ободрял нас, а во-вторых, деморализовал врага, в мгновенье ока мы оказались рядом с ними. Как напуганные кролики, русские повыскакивали из своих окопов и пустились наутек, но наши очереди всегда находили цель, даже если они пригибались и прятались за деревьями. Мы продвинулись вперед и отвоевали потерянные несколько сотен метров в секторе обороны парашютистов.