Я думала, я счастливая...
Шрифт:
Она чуть раздраженно отстранилась, ей показалось, Женя стал вести себя чересчур развязно, по-хозяйски. А она ведь не давала ему повода. Да, они провели вместе Новый год и два дня после, но никаких намеков на отношения, выходящие за рамки дружеских, не было. Ей стало неприятно — наверное, она поторопилась, когда подумала, что легко может флиртовать с мужчиной, а он это расценил по-своему.
Пока они пили чай, Тимофей лежал у двери, положив голову на лапы, и внимательно следил, как эти двое перекидываются ничего не значащими фразами. Тамара чувствовала себя скованно, как будто и не сидела здесь с красным носом и слезящимися глазами всего несколько дней назад. Ее смущение перекинулось и на Женю. Впервые за эти дни разговор не клеился. Женя не мог угадать, почему погрустнела Тамара, а она злилась на всех, и в первую очередь на себя, что вообще согласилась
— Пойдем, прогуляемся! — неожиданно сказал Женя, отставляя чашку. — Покажешь нам пляж.
Тамара уже недовольно поджала губы, чтобы отказаться, а заодно и объяснить, что их знакомство затянулось, но тут к ней резво подскочил Тимка и, схватив за край кофты, потянул к выходу. Тамара невольно рассмеялась: «Надо же какой миротворец! Как будто что-то чувствует…»
— Он такой, — кивнул с улыбкой Женя.
Тамара вопросительно взглянула ему в лицо, продолжая поглаживать Тимофея. Ей никак было не удержаться, чтобы не коснуться рукой его шелковистой шерсти.
— Умеет читать мысли. Как я. Я же вижу, что ты там что-то себе надумала, — сказал Женя. — А? Или мне показалось? Так что надо прогуляться, проветрить голову…
— Нет, тебе не показалось, — вдруг рассмеялась Тамара. — Я и правда, что-то загрузилась…
И они пошли к морю. Тимофей забегал вперед, потом оборачивался, нетерпеливо их ожидая, и снова бежал по каменным тропинкам с пожухлой травой по краям. Они подошли к краю обрыва, с которого открывался вид на море. Темно-синяя гладь терялась за линией горизонта. Женя молча встал рядом, едва касаясь ее плечом. Прищурившись, он смотрел куда-то вдаль, а налетевший с моря ветер, чуть растрепал его волосы. Тамара взглянула в зимнее светлое небо с перышками воздушных облаков и вдруг задумалась: а не путает ли она свою симпатию к Жене с желанием просто-напросто отомстить Николаю? Ведь она собиралась провести время в одиночестве, но как-то незаметно эта идея перестала быть привлекательной. Неужели ей хочется взять реванш за несостоявшийся много лет тому назад роман, за то, что она не смогла предать семью, а муж смог, за то, чтобы доказать себе, что жизнь не закончилась? Или это больше похоже на отчаяние немолодой женщины, которая понимает, что ее единственный удел теперь — это вот такие краткосрочные знакомства. Ведя этот бессмысленный диалог внутри себя, Тамара машинально покачала головой, как будто у нее закончились аргументы. Женя внимательно посмотрел на нее и, взяв за руку, повел, как ребенка в сторону пустынного пляжа. Тимофей неторопливо побежал рядом.
Беременность Сони проходила тяжело. Николай сбился с ног, разрываясь между работой и домом. Соня нисколько не притворялась, ей действительно, было плохо. Зачастила к ним неотложка, а потом пришлось даже лечь в больницу под капельницы. Соня стала совсем прозрачной и невесомой. На работе свалились неожиданные проверки и многотомные отчеты, до позднего вечера Николаю приходилось разъезжать по отдаленным объектам, выискивая возможность вырваться к любимой, чтобы увидеть ее хотя бы на полчаса. Переживал страшно и за нее, и за ребенка. Однажды даже заговорил о том, что может, и не надо этого ничего, раз его девочке так плохо. Соня только слабо улыбнулась в ответ.
— Дурачок ты, Коленька… Как это не надо? Я выдержу, вот увидишь, и рожу тебе сыночка.
Иногда вырваться с работы не было никакой возможности. Соня не упрекала. Она терпеливо ела больничную холодную кашу, жидкие супы и пила коричневый переслащенный чай. Николай успевал позвонить ей, чтобы узнать о самочувствии, пытался ее подбодрить и успокоить. Не ожидал такой силы в хрупкой невесомой девушке. Ко многому оказался не готов. Двадцать с лишним лет назад он и дороги не знал в больницу, слыхом не слыхивал медицинских терминов и назначений. Ему казалось, что беременность — это что-то естественное и простое. Тамара некоторое время ходила с животом, причем всё время работала, а потом раз! и Николай встретил ее на ступеньках роддома со свертком с пышным розовым бантом. Его особо и не подпускали к дочке. Разве мог бы Николай следовать графику, который соблюдала жена? Только погулять с коляской иногда ему доверяли, а больше и ничего. С тех пор всё так изменилось, и ему было трудно, а порой, и страшно от потока информации о партнерских родах, контрактах, выборе больницы и врача. Он стал плохо спать, а по ночам его преследовали сны,
Измученное переживаниями сердце вечерами прыгало в груди, как мячик. Пришлось достать лекарства. Тамара заваривала ему еще какую-то траву, но названия ее он не помнил, а спрашивать постеснялся.
Однажды совершенно не успевал к Соне, а хотелось ее порадовать апельсинами. Она ждала их уже два дня, но проекты Николая не отпускали. Он нервничал, злился, но не мог даже отпроситься с работы. Что он скажет? Что жена в больнице? Тогда все всполошатся и начнут расспрашивать о Тамаре, а сознаться, что они разошлись, и он теперь беспокоится о девушке — почти ровеснице своей дочери — не мог. Знал, никто не поймет. Трудно противостоять в одиночестве мнению окружающих, которые нацепили плотные шоры и не представляют, что жизнь иногда не спрашивает, хочешь ты любить или нет. Распоряжается тобой, как марионеткой.
Позвонил Лёльке и попросил навестить Соню. Услышав, что Соня находится в роддоме, дочь многозначительно замолчала.
— Пап… а вы…а ты хорошо подумал, зачем тебе это на старости лет? — поинтересовалась она без энтузиазма.
— Оль, ты что?! Как ты можешь такое говорить?
— Ну, просто забавно услышать, что у меня будет брат или сестра. Ты уже вообще-то вполне мог числиться дедушкой. Это как-то естественнее…было бы…
Николай возмутился: родная дочь списала его со счетов! Но выяснять отношения времени не было.
— Лёлька, я прошу, передай Соне апельсины. В ее положении…
— Нет, пап, я занята! — прервала его Ольга. — Мне некогда ехать на другой конец города. Не умрет твоя Соня без апельсинов. Мама же как-то справлялась. Она никогда не рассказывала, что ты бегал к ней с передачками… И вообще… мог бы заранее в известность поставить… насчет радостного пополнения в семействе, — обиженно фыркнула она в трубку.
Николай устало опустил руки. Но уже через минуту собрался и стал прикидывать, как ему перенести проверку объекта на завтра. Тогда сегодня впритык, но он успеет к Соне. Увидеть ее и убедиться, что с ней и ребенком всё хорошо стало навязчивой идеей. На помощь Ольги он и так особо не рассчитывал, не ожидал только, что у нее возникнет глупая ревность и обида — вроде, взрослый человек, а туда же. Вырастили эгоистку. Неужели не могла предположить, что раз уж он решился уйти из семьи, то намерения у него самые серьезные? Ничего. Справится и один. Главное, это Сонечка и его сын, который спустя годы решил к нему вернуться.
Глава 18
Тамара открыла глаза, уже рассвело, сегодня обещали холодную, но ясную погоду. Вот солнце и старается, радует всех вокруг. Хотя это только Тамара млеет, а местные и внимания не обращают. Вон, для Жени голубое небо зимой — это ничего особенного. Пожил бы по полгода в темноте…
Она повернула голову. Женя еще спал. Тамара старалась лишний раз не шевелиться: непонятно, как теперь себя вести? Сделать вид, что так и надо? Или наоборот, показать, что это была ошибка. Она тихо рассматривала смуглую широкую спину. На гладкой коже была целая россыпь родинок. Вчера долго разговаривали, варили глинтвейн, а потом как-то само собой вышло, что оказались в постели. Никто никого не соблазнял, не было кокетства и флирта, просто тихие, задушевные разговоры, потом вдруг такой же тихий, осторожный поцелуй, а потом случилось то, что случается с двумя взрослыми и необремененными семейными узами людьми. Бывает некоторым и семья не помеха…
Женя оказался очень умелым и чутким любовником, а она, к своему удивлению, не испытывала ни смущения, ни неловкости. Всё было так, будто они уже не в первый год вместе и давно изучили друг друга — играли в унисон, как слаженный оркестр. Потом она, закутавшись в простыню, потягивала остывший глинтвейн и, поглядывая вскользь на Женю, размышляла: останется на ночь или уедет прямо сейчас?
— Ты слишком много думаешь, Тамар, — вдруг произнес Женя, укладываясь поудобнее.
Он подставил под голову руку и, улыбаясь, провел пальцами по ее обнаженному плечу. Тамаре было приятно. Вообще, удивительно, что она сейчас в постели не с мужем, а с мужчиной, которого едва знает. Вот бы Коля удивился ее легкомысленности… А что? Вот и у нее есть молодой любовник. Не двадцать лет разницы, конечно, но надо же с чего-то начинать. Сама над собой смеялась: при чем тут Коля? Она о нем и не вспомнила, когда страстно целовалась с Женей и растворялась в его горячих объятиях. Совершенно забыла на некоторое время, что официально всё еще замужняя женщина.