Я - Джеки Чан
Шрифт:
Однажды Юань Тай, который стал теперь Самым Старшим Братом, созвал других старших братьев на совещание.
– Дело в том, что именно мы зарабатываем денежки, - начал он, прислонившись к стене на традиционном месте наших встреч, в пустынной аллее позади Академии. Одни старшие ученики согласно закивали, но другие выглядели встревоженными.
– Я думаю, у нашего Учителя неприятности, - сказал Юань Бяо.
– Я имею в виду, что никогда раньше не видел его таким.
– Может, он заболел? Он уже несколько дней никого не трогает, - добавил Юань Квай, и тут же расхохотался над нелепостью собственного утверждения.
Однако это было
– Ну, в любом случае, именно мы ставим себя под удар, - продолжал Юань Тай.
– Я думаю, мы должны получать хоть какую-то часть того, что зарабатываем. Не все, конечно, но чуть больше, чем сейчас.
– Это точно, у нас тоже есть свои расходы, - с самодовольным видом согласился один из старших братьев.
Меня раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, из каждых заработанных семидесяти пяти гонконгских долларов мы получали всего пять, и это было возмутительно: для малыша это означало целую горсть конфет, но для подростка - скудную мелочь.
С другой стороны, давно стало ясно, что школа уже перестала быть такой, как прежде: новые ученики не появлялись, а их общее число постепенно уменьшалось по мере того, как старшие один за другим покидали ее стены.
К тому же какой бы неприятной ни была эта мысль, но Учитель старел.
73 "НАЧАЛО ВЗРОСЛОЙ ЖИЗНИ (часть 2)"
После дальнейшего обсуждения мы разработали план: Самый Старший Брат попросит Учителя выслушать нас и сообщит ему наши требования, но при этом каждый из старших учеников тоже произнесет хотя бы одну фразу. С помощью такого группового выступления мы сможем высказать то, что ни один из нас не посмел бы сказать сам. Мы
отрепетировали свои фразы и, набравшись смелости, постучали в зверь комнаты Учителя. Учитель открыл нам с бесстрастным выражением лица,
– Добрый день, ребята. Входите.
Мы вошли в его комнату, внезапно потеряв уверенность в себе. Наконец Юань Таю хватило мужества открыть рот.
– Учитель, мы... мы тут поговорили...
– дрожащим голосом начал он.
– Я имею в виду нашу оплату... мы стали старше, и нам уже не хватает этих денег...
Учитель отвернулся, пряча от нас свое лицо: - Я понимаю.
На несколько минут в комнате воцарилась полная тишина. Мы ощутили, как мучительное бремя этой просьбы ложится на наши собственные плечи. Все давно позабыли те фразы, которые должны были произнести.
Учитель вновь медленно обернулся к нам.
– Вы уже стали мужчинами, сказал он.
– У вас выросли крылья. И вы готовы улететь.
– Его глаза наполнились слезами.
Он добавил, что с этого дня мы будем получать тридцать пять долларов из тех семидесяти пяти, что зарабатывали на съемках.
Мы горячо поблагодарили его и, толпясь, вышли из комнаты. Дверь за нами захлопнулась.
– Тридцать пять долларов!
– радостно завопил Юань Тай.
– Это ведь почти половина! Все оказалось намного проще, чем я думал.
Остальные принялись болтать о том, как распорядятся таким богатством, но я ис- пытывал смутную тревогу.
Не знаю почему, но в тот момент, когда Учитель захлопнул за нами дверь своей спальни, мне показалось, будто закончилась целая глава нашей жизни - а может быть, и вся история.
74 "ТРЕТЬЕ ПРОЩАНИЕ (часть 1)"
Мое ощущение не обмануло меня. Эпоха оперы действительно закончилась. Юань Лун верно описал основные тенденции, но я по-настоящему
Наше поколение учеников было последним из тех, что выросли в опере; мы были последними, кого отделяли от улицы только владение боевыми искусствами и умение играть в театре. Я не могу сказать, что сожалею о том, что эта эпоха закончилась. Я смотрю на современных молодых людей, вижу, на что они способны, и думаю о том, что стал бы таким же, родись я двадцатью годами позже. Я знаком с тем, как пользоваться кинокамерой, как руководить съемками и исполнять обязанности режиссера, но ничего не смыслю в трехмерной анимации или оцифрованных изображениях - во всем том, благодаря чему возникает голливудский кассовый фильм... Что ж, из мальчика, едва знакомого с математикой, я превратился в мужчину, не имеющего ни малейшего представления о компьютерах.
Я умею делать все только так, как меня учили: по-настоящему, вкладывая в это всю свою жизнь и ставя на кон свою репутацию. Я утешаюсь мыслями о том, что в один прекрасный день все же смогу освоить компьютерную графику.
Однако ни один голливудский режиссер никогда не научится прыгать на бетонное покрытие с высоты ста футов - и оставаться в живых.
75 "ТРЕТЬЕ ПРОЩАНИЕ (часть 2)"
По мере того как ученики один за другими уходили, а Академия приходила в упадок, мы уже не могли закрывать глаза на неизбежное. Прежних поводов для представлений, на которые раньше полагался Учитель, - свадеб и праздников в парке развлечений Лай Юань - тоже становилось все меньше и меньше. Другие школы закрывались, профессиональные оперные труппы разваливались, а опытным и талантливым людям, которые внезапно лишились своего ремесла, не оставалось иного выхода, как податься в кино. Мы с остальными старшими братьями несколько лет работали на компанию братьев Чжоу и на другие студии в качестве младших каскадеров. Однако переход от насыщенных переживаниями оперных выступлений к кинопромьппленности означал также и резкое усиление конкурентной борьбы за рабочие места.
Прежде нам всегда находилось занятие, но теперь Учитель с большим трудом подыскивал для нас новую работу. И, несмотря на все способности и мастерство, ни один из нас еще не сумел добиться выдающегося положения. Казалось, что Счастливчики - звезды нашего крошечного и постоянно уменьшающегося мирка - были обречены на то, чтобы полностью затеряться в огромном и стремительном мире кино.
Я был очень обязан своему Учителю, и все же решил, что мне тоже пора уходить. Я понимал, что смогу найти что-то получше той жалкой работы, какую удавалось находить для нас ему. Я знал, что мое предназначение совсем не в том, чтобы оставаться в толпе статистов или быть безымянным каскадером. Я не уходил раньше, так как прекрасно понимал, что не буду иметь никаких шансов в вырвавшейся толпе - теперь таких, как я, было очень много, и все они состязались за все более неуловимые возможности.