Я - Джеки Чан
Шрифт:
Однако неделя пролетела слишком быстро. Мне пора было уезжать в Сан-Антонио на съемки своего первого американского фильма. Тереза тоже уезжала - она возвращалась в свою студию звукозаписи на Тайване.
– Мне кажется, наш отпуск несколько затянулся, - философски заметила она во время нашей прощальной встречи.
– Пора приниматься за работу.
– Я очень рад, что мы познакомились, - сказал я.
Она улыбнулась, и в ее глазах мелькнули озорные искорки:
– Признайся, ведь ты именно ради этого пересек целый океан?
Я
– Конечно, и это того стоило, - подтвердил я.
– Когда мы снова увидимся?
Она пожала мне руку в ответ.
– Приезжай на Тайвань, когда закончишь снимать свой фильм, - предложила она.
– Я буду ждать.
"Ждать чего?" - подумал я. Ведь мы просто друзья... Или это нечто большее, чем дружба? После разрыва с О Чан я встречался с девушками, но все это было не всерьез. Но Тереза, с ее нежностью и душевной щедростью, стала первой женщиной, которая заставила меня вновь ощутить ту радость, какую я чувствовал рядом со своей первой любовью.
И все же мне не хватило смелости даже попытаться поцеловать ее.
Я проводил ее до дверей своего гостиничного номера, раздумывая о том, что должен сказать.
– Э-э-э...
Она обернулась и посмотрела на меня.
– Что?
Я вдруг почувствовал себя слишком смущенным, чтобы высказывать свои чувства. Я выпалил первое, что пришло мне в голову:
– Не забывай заниматься английским.
Она прыснула, а я мысленно проклинал свою тупость. Тереза очень медленно и старательно выговорила:
– Яйца, молоко, бекон и тосты.
Затем она подалась вперед и нежно поцеловала меня:
– Увидимся на Тайване.
И ушла.
Я схватил со стола свой учебник английского языка и подбросил его в воздух . Ура!
203 "ДРАКА ЗА ДОЛЛАРЫ (часть 1)"
Не знаю, почему я считал, что снимать фильмы в Голливуде намного интереснее, чем в Гонконге. Поверьте, нет ничего тоскливее работы на съемочной площадке - особенно если там нет ни одного человека, знающего твой родной язык.
Дэвид привез меня в Сан-Антонио и целый день расхваливал мои способности к языку.
– Ты говоришь как коренной американец, Джеки!
– говорил он.
Это было огромным преувеличением. Я мог поддержать простейшую беседу и не умер бы от голода и жажды, окажись я один в незнакомом городе, однако этого было совсем не достаточно для проведения философских диспутов.
– В Техасе есть китайская кухня?
– уныло поинтересовался я. По правде говоря, я все еще думал о Терезе и наших совместных ужинах. В Лос-Анджелесе были великолепные китайские ресторанчики.
– Китайская кухня есть везде, - заверил меня Дэвид.
Он не солгал - ресторан обнаружился всего в нескольких кварталах от моей гостиницы. К несчастью, готовили там отвратительно, но это был единственный китайский ресторан на весь город. Каждый раз, выходя оттуда, я клялся, что никогда больше не вернусь. И, разумеется, каждый день возвращался
Это помогало мне не думать о неприятностях на съемочной площадке.
Нельзя сказать, что работать было тяжело - во всяком случае, лучше, чем с Ло Вэем. Однако, репетируя эпизоды сценария, я чувствовал, как мои челюсти сводит от каждой произносимой строчки. Я так сосредоточивался на правильном произношении слов, что сам едва слышал, что говорю. Все эмоции, чувства и страсти полностью заглушались каменной стеной непривычных звуков.
Наконец мы перешли к действию.
Обычно я сам занимался постановкой своих трюков, Даже если официальным постановщиком был кто-то другой, мне всегда предоставляли полную свободу в создании того сложного танца, который представляет собой последовательность движений в единоборстве, и добавлении к нему своих уникальных тонкостей. Даже если эпизод предполагал, что я должен просто пробежать по улице, я неизменно старался сдобрить эту сцену юмором или адреналином и вносил в нее изменения непредусмотренными движениями.
Но в Америке все делали иначе. Режиссер Роберт Клауз заранее расписал все эпи-зоды и решил, где именно будут располагаться камеры и как станут двигаться актеры. Когда он снимал фильмы с Брюсом Ли, это себя оправдывало: боевое искусство Брюса было жестко контролируемым - он превращался в сжатый вихрь энергии, который можно было охватить единым кадром. Однако мой стиль был более открытым, непредсказуемым и подвижным. По мере усложнения моих фильмов мне приходилось снимать одну и ту же последовательность движений в два, три, четыре приема и расставлять камеры под различными углами, чтобы передать на экране все грани этой сложной хореографии.
Мы снимали одну сцену, где мне нужно было выйти из машины и войти в отцовский ресторан, где хозяйничали гангстеры. Прогуливаясь по съемочной площадке, я представил себе, как должен разворачиваться этот эпизод. С помощью ломаного английского языка и оживленной жестикуляции я объяснил Клаузу свою идею: я выскочу из автомобиля, перейду в кувырок, покину поле зрения, а затем исполню сальто и окажусь у самых дверей.
– Нет, Джеки, - возразил он.
– Давай ты просто выйдешь из машины и пойдешь к дверям.
– Просто пойду?
– переспросил я, не веря своим ушам.
– Просто пойдешь.
Сдерживая раздражение, я медленно прошел от того места, где должна была остановиться машина, ко входу в ресторан. Затем я обернулся к режиссеру и призвал на помощь весь имеющийся в моем распоряжении запас английского языка:
– Никто не станет платить деньги за то, чтобы посмотреть, как Джеки Чан просто ходит! Как ни трагично, будущее показало, что эти слова были вещими.
204 "ДРАКА ЗА ДОЛЛАРЫ (часть 2)"