Я еду домой! (Том 3)
Шрифт:
— Спасибо, — серьезно кивнул Вим. — Но мне неловко просто так забирать. Могу заплатить?
— А за что? — изобразил я удивление. — Я же его все равно брошу, нечестно будет.
Вим подумал, кивнул, затем сказал:
— Попробую как-то отплатить, считай, что я тебе должен.
— Да ладно! — уже немного возмутился я. — Ты и так много для меня сделал, сам ведь знаешь.
— В любом случае, буду считать его своим после твоего отъезда, — сказал он. — Пока пользуйся сам. Едем?
— Едем, — кивнул я, собирая со стола чашки и унося их в мойку.
Насыпал еды Тигру, явно неодобрительно отнесшемуся к тому, что
Опять возникло странное ощущение того, что все предшествующие беды мне только почудились, настолько спокойно и мирно выглядел этот городок. Словно и не было здесь ничего, словно не прошлась здесь смерть. Проехал навстречу грузовичок, загруженный явно недавно изготовленными печками, похоже, что решается вопрос с отоплением, пахло свежей выпечкой из булочных, по улицам медленно ползли уборочные машины, собирая весь мусор и обмывая мостовую. Жизнь. Самая обычная человеческая жизнь.
Дорога до той самой фермы, на которой мы совсем недавно скрывались, заняла совсем немного времени. Дорога не была пустынной, по ней шли машины и в попутном направлении, которых мы обгоняли, и во встречном. Никаких угроз, никаких засад, мирное место.
«Унимог» стоял где стоял, никто его не нашел, да и искать не пытался. К счастью, я забыл откачать солярку из его бака, так что он был готов к использованию.
Забрался в кабину, огляделся. Боковых стекол нет, лобовое пробито в нескольких местах. Обернулся и болезненно сморщился - заднее сиденье до сих пор было в следах крови, именно там умерла Дрика, у меня на руках. Воспоминания накатили как-то сразу, волной, перехватив горло. Помотал головой, несколько раз глубоко, до гипервентиляции вздохнув. Все, друзей не воскресить. Я за них отомстил. Как сумел. Надо жить дальше. Мне нужна эта машина.
Повернул ключ в замке, дизель заработал сразу. Крепкая машина, крепче чем люди. Ехать надо.
— Порядок? — послышался голос Вима в рации.
— Порядок, завелся.
— Не хочешь в Кааг заехать?
— Зачем? — удивился я вопросу.
— Ты там за национального героя. В бесплатном пиве тебе не откажут, как я думаю.
— Нет, не надо, — сразу отказался я. — Только массового чествования мне только и не хватает для полного счастья. Я бы на могилу заехал.
— Как скажешь.
Грузовик, порыкивая двигателем, выехал со двора на дорогу. Вим махнул мне рукой, пристроился в хвост.
Ехать было недалеко, даже не торопясь, добрались до места за несколько минут. Застрелив двух блуждающих поблизости зомби, попросил Вима покараулить, а сам просто постоял рядом с могилами.
В последний раз я их навещаю. Скорее всего, никогда уже не доберусь до этих мест, так что больше так не постою, склонив голову. Все. Достал из подсумка два маленьких стаканчика, прихваченных с лодки, поставил в изголовьях. Налил в каждый водки, накрыл ломтем серого хлеба. Черным бы надо, да нет здесь черного. Постоял молча, а потом пошел в машину, чувствуя, что теперь расстался с ними навсегда. И от этого стало больно и плохо.
18 июня, воскресенье, день. Мюйден, окрестности Амстердама.
Делать в этот день больше ничего не хотелось, какая-то апатия навалилась, подмяла. Хотелось где-то сидеть, никуда не торопясь, смотреть в окно и пить пиво. Вим легко согласился присоединиться
В надежде пообщаться с «Корне-радистом» предложил идти в бар на набережной, все равно дело к обеду, а он этим не манкирует. Вим не возражал, и вскоре мы сидели в еще почти пустом заведении, устроившись у окна, молча пили пиво и разглядывали лодки на воде. Выходной ощущался, суеты на улице было куда меньше, чем в любой будний день. Было ясно, тепло, по воде метались солнечные зайчики, перескакивая по мелкой ряби, дома, выстроившиеся вдоль набережных, отражались в воде. На торчащей из воды низкой деревянной свае сидела, сложив крылья, жирная серая утка. Мелодично пробили полдень куранты на старом здании ратуши. На противоположной стороне канала работал цветочный рынок, и покупателей хватало.
— Надо купить тюльпанов, побольше, — сказал я, глядя на торговую суету. — Жена любит цветы, так что найдем как посадить. И куда.
— У меня жена тоже любила, — как-то странно сказал Вим. — Мы жили во Влаардингене, это возле Роттердама.
— Что с ними? — спросил я, успев подумать, что лучше было не спрашивать, потому что уже знал ответ, но все же спросив.
— Они в первый день погибли, — как-то сухо и внешне спокойно сказал Вим. — Еще даже сама Катастрофа не началась по-настоящему. Очаг заражения был где-то у соседей. Кто-то из них укусил жену, она вернулась домой и заперлась с детьми. Собиралась идти к врачу, мы даже поговорили по телефону. Тогда еще никто ничего не знал. Я теперь поэтому и не люблю выходные, мне некуда податься и нечего делать, вот взялся хотя бы тебе помочь.
— Спасибо.
Я не спрашивал, что было дальше, а он и не продолжал, просто пил пиво и смотрел в окно. Наступила неловкая тишина. Я вообще не знаю, о чем принято говорить в подобных случаях.
— Твои ведь целы? — спросил он.
— Должны быть целы, — кивнул я. — Я успел их предупредить, что дело плохо, и они заперлись в доме.
— А сейчас?
— Не знаю. Знаешь Корне, который радист?
— Конечно, — кивнул он. — Он что-то выяснил?
— Похоже на то, сегодня должна быть ясность.
— Ты поэтому сюда и шел?
— Точно, — подтвердил я.
Немного посидели молча, затем я спросил:
— Ты моего кота знаешь ведь?
— Конечно, — поднял глаза от кружки Вим.
— Забирай его себе, если любишь котов. Он бывалый, со мной от самой Америки. О мертвецах предупреждает, по углам не гадит — лучший компаньон.
— Почему? — не понял Вим.
— Две причины, — сказал я. — Во-первых у меня в России три своих кота, будет скандал. Во-вторых - я уже и за него боюсь. Как-то неудачно у моих попутчиков дела сложились, только кот и остался. А здесь… рыбы ты ему всегда добудешь, все на берегу живешь.
Говорил я искренне, но не все что думал. Просто вот так мне подумалось, что пусть у Вима сейчас хотя бы кот будет, который будет ему рад, вернувшемуся со службы. Потому что жизнь Вима сейчас - этот тот кошмар, которого я стремлюсь избежать даже в мыслях - вот так, остаться одному, существовать без всякого смысла… даже думать страшно. Пусть хотя бы Тигр живет с ним. И Тигру безопасней, как-то не очень везет тем, кто едет со мной, пусть уж так. Жаль, конечно, привык я к нему, но ему здесь точно будет хорошо. В Северном море селедок хватит, чтобы ему до конца его дней жиреть и процветать.