Я это все почти забыл... Опыт психологических очерков событий в Чехословакии в 1968 году
Шрифт:
мост на другой берег. Внизу катил мутные воды Дунай. Берег поразил нас
своей мрачностью. Было отключено электричество. И вот первое замеша-
тельство: посреди дороги два мотоциклиста развернули огромного размера
чехословацкий флаг. Мы не знали, что делать. Кто-то посоветовал оттащить
мотоциклистов в сторону, и мы поехали дальше. Ехали долго, водители на
коротких остановках вываливались из кабины и от переутомления падали
на землю. Наконец, приехали
латках до зимы, а зимой нас разместили в Восточно-Чешской области, в
бывшем чешском военном гарнизоне.
Настроение у солдат было неважное. Чехословацкая армия прохлажда-
ется, а мы тут вместо нее должны наводить порядок. Однажды к нам в часть
приехал генерал-лейтенант из Центральной группы войск. Было построение
полка. Он рассказал нам, что один солдат из мотострелковой части изнаси-
ловал шестидесятилетнюю женщину и девочку тринадцати лет. Военный
трибунал приговорил его к расстрелу. Командование решило оповестить нас
о приговоре, чтобы никому неповадно было. Мы не знали, правда ли это или
командование придумало для профилактики» 7.
В разговорах с пражанами, даже которых давно знаешь, неспособными
что-либо зря говорить, все же затрудняешься установить границу, отделяю-
щую имевшее место событие от не выдуманного, но в деталях, возможно, до-
думанного, чуть гиперболизированного, каким по прошествии времени оно
осталось в возбужденных головах. Неподалеку от Малостранской площади с
церковью Святого Микулаша, где когда-то Моцарт играл на органе, есть не-
большой внутренний сад с белыми статуями и замком. От замка идет дорож-
ка к обрамленному розами пруду, а в пруду играли золотые рыбки, как они
там играют две сотни лет. От нескольких чешских приятелей я слышал, как в
августовские дни 1968 года в парк заехал советский танк. Возможно, сбился с
дороги. Солдаты смотрели на рыбок с восторгом: «Ну, братцы, красота!» А
после, не снимая сапог, гурьбой полезли в пруд, сгребли рыбок в подолы
гимнастерок и вечером в котле походной кухни варили уху для батальона.
Сколько бы ни повторяли на политзанятиях слова об «интернацио-
нальном долге», многие солдаты ощущали неискренность и чувствовали се-
бя неловко. Одно дело, когда идет война, ты защищаешь родную хату, и со-
всем другое, когда ты в кузове грузовой машины, на прицепе гаубица, в чу-
жой стране, в окружении людей; тебе никто не угрожает, и у тебя нет повода
открывать огонь. И для чего ты здесь, не может внятно объяснить политиче-
ская тарабарщина командиров. Да ты и не спрашиваешь, чтобы не создавать
себе
тобой, над твоей славной армией, в которой воевали твои отцы, победившие
гитлеровскую Германию, – улица смеется!
Я переписываюсь с Николаем Успенским, рядовым гвардейского 40-го
танкового Чертковского полка (командир полковник Мещеряков) 11-й гвар-
дейской танковой Приберлино-Карпатской дивизии 1-й гвардейской танко-
вой армии. В ответ на публикацию «Это было в Праге» он прислал сохранен-
ные «благодарственные письма» командования войсковой части № 47518
«за образцовое выполнение воинского и интернационального долга при за-
щите социализма в Чехословакии». Смышленый сельский техник-электрик
двадцати лет служил в группе советских войск в ГДР мастером по ремонту
электрооборудования танков и бронетехники. В полку три танковых баталь-
она, в каждом 9 танковых рот по 8–9 танков (Т-55) в каждой, взвод плаваю-
щих танков (ПТ-76), зенитный взвод (4 зенитных самоходных установки
ЗСУ), до полутора сотен колесных машин, а также рота связи, комендантский
взвод, хозяйственный взвод, саперный взвод, взвод разведки, пехотная рота
на гусеничных бронетранспортерах и т.д. Часть бросали на подавление вол-
нений в Польше и Венгрии; за ней закрепилось название «Черные крылья».
В апреле 1968 года начали возникать слухи о каких-то непорядках в Че-
хословакии. Солдат это особо не касалось бы, но от германо-чехословацкой
границы, вблизи которой они стояли, до Праги 165 километров, четыре часа
танкового перехода. Поговаривали, что отсюда будет главный удар. К нему
уже готовились; разведвзвод разворачивали в разведроту, саперный взвод –
в саперную роту; получили новый мостоукладчик, выдали хлопчатобумаж-
ное обмундирование, совсем новое, хотя до истечения срока старого было
далеко. Что-то неуловимое сдвинулось с места, нарушался ход вещей, но тре-
вожили не сами симптомы, а бессилие понять, что последует.
В первой половине мая в гарнизоне случился пожар, сгорела отдельная
рота химической защиты, тушили всей частью; из двадцати машин дотла
сгорели девятнадцать; пожар был виден за двадцать километров. А потом
налетел ураган, повалил деревья, гарнизон остался без света. На одной из
вечерних поверок при свечах в полку объявили «готовность номер один».
Отменили демобилизацию, отпуска, увольнения; запретили покидать казар-