Я – хищная. Возвращение к истокам
Шрифт:
Бежать было некуда. Богдан не объявлялся, но ищейки скади уверенно утверждали: охотники в городе, их много и они затаились, выжидая удобного для нападения момента. Впрочем, у нас были защитные амулеты Альрика, летописи охотников, методично расшифровываемые жрецами, десять боевых заклинаний и личные записи Альрика с отчетами его безумных экспериментов.
Уныние овладевало мной основательно и прочно и, наверное, овладело бы полностью, если бы не Влад. Он нашел меня на пыльном чердаке, среди заброшенных, забытых картин, обломков старой мебели, в запутанном паутиной углу. Сначала я хотела здесь прибраться, но постепенно мне понравилась статика этого
На чердаке Даша общалась с собственными демонами.
В такие моменты я старалась стать незаметной, юркнуть в одну из гостевых комнат, чтобы она меня не заметила. Одиночество – иногда необходимое лекарство.
Жаль только, Влад был со мной не согласен. Скрипнули старые петли люка, над полом показалась светловолосая голова, а потом и весь Влад – ворвался в мое убежище и заполнил собой почти все пространство, нарушая столь необходимое уединение.
– Все себя изводишь?
Мы почти не общались после яростного разговора о Барте, и я не стремилась пойти на контакт. Поэтому отвернулась к стене, обнимая колени, и уткнулась в них подбородком.
– Прекрати, пророчица. Ты ни в чем не виновата. Мы потеряли пятерых в нашей вылазке, а достали пару безделушек. Ты же защитила дом.
Я покачала головой и невольно хмыкнула. Для Влада люди всегда были лишь солдатами, и он измерял их численностью. Люди, которые не близки.
Для близких существовали свои, отдельные правила.
– Для меня все не так. И я не хочу жить с мыслью, что завтра погибнет кто-нибудь из скади, атли или альва. Зачем жить, постоянно ожидая смерти?
– Если ждать, то смысла нет, – согласился Влад, хлопнул входным люком и шагнул к стопке прислоненных к стене картин. Провел пальцем по пыльной раме и сделал вид, что изучает молекулярный состав грязи. – Но ты не жди. Живи. Отпусти, наконец, тех, кто погиб. Мы потеряли пятерых, Эрик лишился двоих воинов. Что, ты думаешь, будет, если он станет жалеть себя? Это война, Полина. Ты не сможешь спрятать всех под крылом, как наседка – цыплят. И должна понимать, что каждый из нас может погибнуть. Будь готова хоронить людей.
– Я – не ты, – огрызнулась я. – Не нужно внушать мне свою философию наплевателя.
– В том-то и дело, что мне не наплевать. Но жалеть себя – последнее дело. Это слабость, и враг использует ее, не сомневайся.
– Не только враг, – язвительно поправила я. – Ты тоже пользовался.
– Верно, – кивнул он. – Твои слабые места видны отлично.
– Иногда я тебя ненавижу…
Мало места, и воздух в надежном до этого момента убежище спертый. Злость просыпается: в конце концов, это мой дом, а я даже спрятаться в нем не могу! Запретить, что ли, посторонним подниматься сюда? Интересно, на это у меня хватит полномочий?
Впрочем, умом я понимала: ненавидеть Влада глупо. Он прав, слабостей у меня предостаточно, и если не охотники используют их, то Первые точно. А Барт не для того меня готовил…
Для чего?
Ответа на этот вопрос не было. Был кен в жиле – чистая ярость сольвейга. Был опыт – злой, колючий и познавательный. Была неизвестная мне миссия. А еще видение.
Когда я рассказала о нем Эрику, он нахмурился. Молчал, постукивая пальцами по столешнице, и на меня не смотрел. А потом начались отлучки по ночам. Спрашивать,
– Мне не привыкать, – горько усмехнулся Влад и повернулся к выходу. И уже спускаясь, возвращая мне уединение, повернулся на шаткой лестнице и сказал: – Не смей расклеиваться! Охотники придут снова, и ты нужна скади.
Наверное, с высоты поста вождя, жизни соплеменников кажутся мельче. С моей колокольни каждая капля крови, каждый стекленеющий взгляд ощущался острее. И для ненависти действительно нет причин – мы просто разные.
– Влад, – окликнула я его, когда он почти захлопнул люк. Он обернулся, как всегда, с невозмутимым лицом, на котором я, наверное, никогда не научусь читать. – Спасибо, что вытащил Андрея.
Он улыбнулся уголками губ и ответил:
– Не за что, пророчица.
А через несколько дней я поняла, где все это время пропадал Эрик. Ревность шевельнулась, поскреблась в груди злой кошкой и снова свернулась клубком. Изображать радушную хозяйку, когда в дом приходит неприятный тебе человек, всегда сложно. Наверное, именно поэтому улыбка вышла натянутой и совершенно неискренней. Язвительные слова рвались на волю, но я душила их в зародыше – в одной из комнат наверху жил Андрей, и я знала, насколько нелегко далось Эрику это решение. Значит, и я постараюсь принять его гостя, как полагается.
Гектор был серьезен. Не напуган, нет – таких, как он, не испугаешь грядущей бедой. Озабочен. Малословен, задумчив и готов идти на компромиссы.
Он смешно оттопыривал мизинец, отпивая из чашки давно остывший чай. Спина его была ровной, а серый костюм идеально выглаженным. В до блеска начищенных ботинках отражались блики настенных бра. Ясновидец смотрел на меня изучающе, но не зло. Ненависть сошла на нет с излечением Лидии, ссориться больше не имело смысла, но я все еще помнила и его серый, вязкий кен, и боль в жиле, когда я с усилием выталкивала его наружу. А еще одинокие ночи и мокрую от слез подушку. Жар амулета Эрика. Барта, который…
Последние воспоминания ранили особенно, невольно усиливая неприязнь к Гектору.
– Зачем он здесь? – вырвалось у меня против воли. Щеки полыхнули, жар перекинулся на уши и затылок, но взгляда я не отвела.
– Гектор поможет поставить защиту, – невозмутимо объяснил Эрик и откинулся на спинку высокого кресла. Наблюдать за нами, похоже, было интересно, поэтому разговор он не начинал, и до этого вопроса мы пили чай в абсолютном молчании. Лишь дрова в камине трещали – видимо, принесли сырые, и они не успели просохнуть. А еще бурые ветви бились в окно, будто бы хотели внутрь, в тепло. Атли уехали на место, некогда бывшее их источником, альва – за остатками вещей. Хегни спрятались наверху и притихли, словно мыши в ожидании прихода кота. – Ясновидцы умеют скрываться не только от хищных. От охотников тоже.
– А ему это зачем?
Знаю, говорить о человеке в третьем лице в его присутствии невежливо. Но Гектор, похоже, совершенно не обиделся и даже не смутился. Подался вперед, ставя чашку на поднос, и улыбнулся уголками губ.
– Первые опасны не только для вас, – сказал ясновидец. – Я пришел просить Эрика принять свой клан в вашем доме. Скоро все переменится, и жертвы будут в каждом из видов.
– В доме скади живет четыре племени хищных, – повернулась я к Эрику. – Четыре! Как ты собираешься удерживать их от искушения выпить кого-нибудь из его клана?