Я, Хобо: Времена Смерти
Шрифт:
– Мы можем себе позволить оставить кого-то в покое?
– спросил Кислятина хищно. Шкаб медленно поглядел на него.
– Ты, Михаил Андриянович, прав, - сказал Шкаб.
– И возразить-то нечего. Но я возражу тебе. Задрай бункер. Я же сказал: прижмёт тебя - Френч попробует. Но не раньше. ОК, Михаил Андриянович?
– Миша, мы тебя поняли, - сказал Мьюком.
– Ты, как всегда, прав. Френч прав, Шкаб прав, но ты правее. На потом. Давайте дальше. Шкаб, твой гордый вопрос. Что за гордый?
– Гордый вопрос… - сказал Шкаб.
–
– Оп-са!
– не удержался Фахта.
– Система негостеприимна, - продолжал Шкаб.
– Мы к ней не готовы. Это очевидно. Нищета наша правая. Полбюджета конкисты было у Марты. Пасуем или блефуем? Стоит решить сейчас. Играем с Космосом. Даже в Космосе можно умереть медленно. Без достоинства.
– Шкаб, не мог бы ты выражаться не столь возвышенно?
– сказал Ёлковский.
– Я не ощущаю пафоса.
– А ты напрягись, Карен, - сказал Шкаб.
– Скафандр у нас не лопнет?
– затеваться с Первым Фортом с тем, что есть, и без того, чего нет? Пока мы ещё не так увязли. Спасти людей, вернуться в Касабланку - дело тугое, но знамое. Мы играли такой вариант на предстарте. Пол присутствовал, я, Навилона, Френч, Доктор покойный. Доктора план. Но начинать нужно быстро, и все зубы точить на это. Вправо, влево, в любопытство - и Чёрный Роджер, ресурсов не хватит ни на ни не. Остаёмся навсегда. Холий-посий. Мёртвый. Уясн?
– Ну, - сказал Фахта.
– Ну-ну?
– Либо мы героически выполняем предначертания любимого Императора нашего. В поте лиц, на твёрдом кислороде, безнадежно, но гордо. Рискуя узнать в точности, что случилось с Мартой. Вот ты, Фахта, серьёз, желал бы узнать точно, что случилось с Мартой и братвой? Доподлинно, я имею в виду.
– Шкаб, ты раскаркался, - заметил Мьюком.
– Я раскаркался, - согласился Шкаб.
– Может быть, ты, Пол, нечто ответственное произнесёшь для собрания? Тебе было бы к лицу.
– Флейм, - сказал в пространство неожиданно Кислятина. Тут дверь приоткрылась. Я заглянул внутрь. Серьёзы, как один, уставились на меня.
– А!
– сказал Шкаб.
– Марк! Вот и ты, парень. Уважаемый клуб, вот ещё кое-что хочу поставить на обсуждение. Не горит, но хотелось бы. Пока гордое решаете. Марк, зайди, присядь.
– Он поманил меня рукой.
– Присядь, присядь. Вот как раз свободная стенка.
– Я не понял, Ошевэ, мы закончили?
– спросил Кислятина.
– Я предлагаю выразить командиру "похоронной команды" наше удовольствие, серьёзы, - сказал Шкаб.
Лен-Макаб засмеялся.
– Ты всегда, Шкаб, делаешь самое необходимое, и делаешь его кстати, - сказал Дёготь одобрительно.
Я висел тихо. Я охренел. Не чтобы я о себе думал недостойным образом, но не здесь, не сейчас и не между делом. Если бы я нуждался в кислороде, я бы задохнулся. Точно. Я имею в виду, что я действительно охренел. Не тусклей, чем когда умер.
– А всё просто, - сказал
– Если подумать.
– Не рановато ли?
– подал голос Френч Мучась.
– Я, безусловно, вижу резоны, но не молод ли младой?
– Обсуждение началось, не так ли?
– спросил Мьюком.
– Я не отмахивал, - заявил Кислятина.
– По-моему, Ошевэ своего вторпилу протягивает. Какая гадость!
– Если и протягивает, то не в подпалубе, - возразил Ёлков-ский.
– Миша, дорогой, тебе бы всё об ёй.
– Мой вопрос стоит?
– спросил Шкаб официальным голосом.
– Шкаб, ты обоснуй мажор, - предложил Мьюком.
– "Квинта" наша сыграла так, что я бы лично всю её скопом засерьёзил, кроме Дьякова-торопыги. Но позже. Когда разберёмся.
– Я по всей "квинте" с тобой согласен, капитан, - сказал Шкаб.
– Но мне, как старшему пилоту экспедиции, нужны серьёзы в команде. Признанные. Кворум у нас есть. Голосую Байно вне очереди, как наставник, как исповедник, как серьёз. Прошу принять. Прошу отвергнуть. Каждый как сам.
Все опять посмотрели на меня.
– Что ж, я - за, - произнёс Мьюком.
– Я - за, - сказал Карен Ёлковский.
– Я - за, - официальным голосом сказал Шкаб.
Повисла пауза.
– Поддерживаю, - сказал Френч Мучась.
– И я поддерживаю, - сказал Фахта, мне улыбаясь.
– С благодарностью за нелёгкий труд реаниматора.
– Я не нахожу значимых для данного клуба возражений, - тщательно сказал Кислятина.
– Вынужден поддержать кандидатуру Байно Марка, позывной "Аб".
– Главный врач поддерживает, - сказал Иянго. Впрочем, было видно, что ему абсолютно всё равно. Скорей закончить с этим, и - про возвращение. Хотя бы поговорить.
– Я вето вешать… не стану, пожалуй… - сказал Лен-Макаб.
– Хотя… хохмочки, откровенно говоря, я не понял, уважаемый Ошевэ. Умелый пилот, твой подопечный, хорошо провёл реанимацию - с неоправданной потерей, правда… Но - перворазник. Особых достоинств не вижу… Ну ладно.
– Почаще по клубам ходить надо, - сказал Фахта, являющийся большим поклонником моих выступлений на пивных компаниях.
– Марк свои достоинства не скрывает. Кстати, Хаим, любезный, ты в серьёзы прошёл, помоги мне персонал, кажется, шесть к четырём? И с одной Дистанцией? И про вето никто не заикнулся. Надо же.
Лен-Макаб помигал ему средним пальцем.
– Морду тебе набить за это?
– спросил Фахта.
– Морды здесь, в случае чего, буду бить я, - объявил Мью-ком.
– Шкаб мне поможет. Он будет стабилизировать в пространстве бездыханные тела, битым мордам принадлежащие. Заткнитесь, оба! С-серьёзы, колбу вашу (…) [11] !
11
об (трбл.)