Я, Хобо: Времена Смерти
Шрифт:
– Какой ты имеешь в виду текст?
– спросил Кирилл укоризненно.
– Ты кагор будешь?
– спросил я его, держа в руке мягкую бутылочку.
– Нет, - сказал Кирилл.
– Потом от сахара не отплеваться.
– А ты?
– А я буду.
Я отдал ей бутылочку.
– Вот взять меня, - продолжал Кирилл.
– Простого среднего космача. Славянина по происхождению, ноля лет по рождению, первоклассного гражданина Солнечной Империи, первоклассного гуманоида, стандартного вероисповедания, с востребованной исповедальностью, с высшим специальным образованием, недурного пустолаза, растущего динамика…
–
– Ты остановила его на самом интересном месте, - сказал я, прибирая за собой со стола.
– Гетеросексуален, полигамен, генетически открыт!
– немедленно сказал Кирилл, обращаясь к Ноте.
– Говорю же: сказать-то нечего, - сказала Нота.
– Ты к кому приписан, Кир?
– спросил я.
– Туча Эйшиска мой шкип.
– А, ты по малому динамик?
– Ну да. Не доросли до миллионов тонн.
– Жаль, - сказал я, - что ты уже чей-то.
– Пригласить к себе хотел?
– Формирую свою команду, - значительно сказал я.
– Обязательно расскажу тётке Туче, - сказал Кирилл ухмыляясь.
– Зачем это?
– спросил я.
Нота рассмеялась.
– Она тебя, Марк, убьёт. Придушит, и все дела. И ей ничего не будет.
– Обязательно расскажу, - повторил Кирилл.
– Ну ладно, расслабились!
– шкиперским голосом сказал я.
– Закончили жрать, подчинённые. Оправляться, обтираться. Полчаса гальюнного времени. Форвард!
– Теперь он мне покажет, - заметил Кирилл.
– Мать и мачеху.
– Ты сам виноват, - сказала Нота.
– Прогневил батюшку-серьёза.
– Да, кстати!
– воскликнул я.
– Я и забыл. А ну, младые, полетели! А я пока позвоню.
нрс-23.40.19.05.01 МТС
ок-тм к будапешту/ здесь аб вызываю шкаба
здесь мако/ подожди минутку марк позову
на связи шкаб/ как у тебя там парень
нормально в сводках всё есть
что ты хотел
ничего проверка связи
я должен быть тронут
как вам угодно шкаб
тогда я тронут парень/ удачи осторожнее
понял флаг
Нота и я пытались связаться с БВС стройки несколько часов. Мы перепробовали всё. Безуспешно. Мы ничего не понимали. Несущая с пометкой "стройка Зенит" в колонтитуле по одиннадцатому каналу неслась, и рабочий обмен данными БВС с управлением генератора мы отыскали, но на наши запросы ИСКИН не реагировал, а попытки заглушить телеметрию и хотя бы так привлечь внимание подавлял великолепно отстроенным дикликером. Загадка, хотя в ряду остальных - ничего выдающегося. Я отправился в шлюз готовить выход, а Кирилл - в склад, готовить скафандр. Абордаж был неминуем, поскольку необходим. И вот тут выяснилась ситуация, из тех, что невозможно описать словами красивей, чем они, ситуации, уже есть натурально, по умолчанию. И попытка описать ничтожна. Начинаешь пытаться - и сразу ощущаешь удушье в центре фантазии, путаешься в наличном словаре, умолкаешь, долго стыдишься сам с собой. В отчёты, составлять кои космачам преподают одновременно с азами техники использования АСИУ, подобные ситуации попадают под номерами. Каждая из них уникальна и редко повторяется. В художественной литературе, особенно запрещённой на Трассе, их иногда предсказывают великие писатели. Я не великий и не писатель, я скажу просто: на грузовозе
На абордаж должны были идти он и Нота. Кирилл - основной оператор выхода, Нота - страховка. Я - пилот, личность неприкосновенная. Расписание.
Но Нота по физике была невыходная. Кровотечение мы остановили и вкачали в Ноту, сколько доктор посоветовал, физраствора, но за борт ей, конечно, было нельзя. А Матулин, взятый специально для на абордаж, был без скафандра. Нуивот, как любил говаривать Шкаб.
Некоторое время мы сообща, развиснув в рубке, гадали, как про сё докладывать. Угрюмый, красный от стыда Кирилл предложил потянуть жребий. Я махнул рукой и вызвал титан, как огонь, на себя.
Ну, дальше - было так.
– Почему не начинаете забортные!
– спрашивает, значит, Мьюком. Именно спрашивает, я подчёркиваю, вопросительные-восклицательные окончания агент расставляет наобум, в меру своего десятикилобайтного разумения. Мне несколько легче оттого, что его слова транслирует синтезатор. Я бы с удовольствием сменил тембр войс-агента на женский - будь у меня свободное время. Или на детский, если нашёлся бы в библиотеке.
– Байно, обстановку доложи мне…
– Попытка удалённого контроля интеллектроники стройки безуспешна, - говорю я. Мьюком аж делает паузу.
– Байно в чём у вас дело.
– Не знаю, как сказать, товарищ капитан, - честно говорю я.
– Словом, на абордаж у нас тут некого.
– Проще Байно?
– Мьюком, окружённый свидетелями, спокоен и сосредоточен. Где-то даже и благожелателен. То есть мне так кажется. То есть я на это надеюсь.
– Мелани-По больна. После перегрузок. Кровотечение только остановили, - объясняю я.
– А Матулину не в чем выходить в вакуум. Скафандра на него нет. Размеры не подходят, товарищ капитан.
– Скажи: скафандр забыл!
– восклицает шёпотом Матулин. Он способен на шутки! Он так себя успокаивает. Я показываю ему палец над спинкой кресла.
– И ты находишь всё это смешным парень, - говорит Мьюком.
– Возможно, когда-нибудь, если останемся в живых, мы и посмеёмся, товарищ капитан, - говорю я, поскольку терять нечего.
– Я с тобой согласен?
– говорит Мьюком.
– Н-да! Твои предложения? парень… Или ничего не приходит в голову? Скажи я пойму?
– Идти могу только я, - говорю я.
– А осмотреть стройку необходимо. Предлагаю нарушить устав.
– Мелани-По может тебя хоть с корпуса поддержать?
– Я считаю, что могу, товарищ капитан!
– встревает из-за моего плеча Нота.
– А ты девочка? заткнись, - говорит Мьюком, и говорит справедливо.
– Я разговариваю не с тобой? Байно слушаю тебя.
– Нет, товарищ капитан, она не может меня поддержать, - говорю я.
"Марк!" - прямо мне в ухо, едва не отгрызая его, рычит Нота.
– Меня радует что! Ты не видишь в ситуации ничего смешного, - говорит Мьюком наверняка задумчиво.