Я хочу быть тобой
Шрифт:
Улыбаюсь. Представляю Вадима на коленях с огромным букетом белых роз, и на душе становится чуточку теплее. Он все-таки классный. Тугой, как и многие мужики, но все равно классный. И пара из нас получится шикарная. А Мила…Мила пусть в деревню валит, к мамаше моей. Будут на пару коз доить и говно из-под кур выгребать.
Весь день я жду от него звонка. Стоит только телефону загудеть, как сердце ухает до пяток и начинает бешено сокращаться. И каждый раз облом. Хватаю телефон в надежде увидеть заветный номер, а там
Мне хочется плакать. Особенно, когда вечером на экране высвечивается мерзкое «Милка».
— Да, — отвечаю натянуто. Внутри звенит и крошится.
— Зай, привет.
Сегодня мне особенно противно слышать ее довольный голос. Так и хочется заорать в трубку «Вали откуда приехала. Не мешай!»
Проглатываю слова, которые уже вертятся на языке
— Привет? Ты уже вернулась?
— Да. Столько идей новых, ты не представляешь! Когда я воплощу, все что задумала, это будет бомба.
Ага, сейчас. Это у меня будет бомба, а у тебя так бездарный, как и ты сама, пшик.
Я вынуждена слушать ее бред о развитии бред и дурацкие планы, а сама еле дышу, потому что до меня внезапно доходит, что она дома, с ним! С мои Вадимом. Что будет лезть к нему с объятиями и поцелуями.
Перед глазами пульсирует красная пелена. Я давлюсь от ревности.
— Ой, что это я все о себе и о себе. Ты-то как? Скучала?
Да вообще, рыдала кровавыми слезами и причитала, где же моя любимая, мать ее за ногу, тетушка Мила.
— Нормально все.
— Мы сейчас ужинать будем. Придешь?
Конечно приду. Не оставлять же эту дрянь рядом с ним!
Я не успеваю ответить, телефон гудит в руках. Отвожу трубку от уха и опускаю взгляд на экран. Там сообщение от Вадима:
Никаких ужинов!
— Не…не знаю, — пытаюсь проглотить горький ком в горле.
— Чего не знаешь? Собирайся и приходи.
Снова гул.
Не смей приходить!
Всего три слова, но я чувствую в них злость и ярость. Он даже смайлика никакого не поставил! Не шутит! Сидит с ней рядом, и пока Мила меня приглашает, строчит мне злые послания. Откидывает, будто я какая-то дворняжка. За что он так со мной?
Снова больно. Как будто ударил.
Ты помнишь, о чем мы говорили? Ноги твоей больше тут быть не должно!
Всхлипываю.
— Зай, — настороженно спрашивает Мила, — ты чего?
— Икаю, — делаю это еще раз, специально.
— Водички попей.
Я сейчас заору! Мне дышать больно, а она водички предлагает. Я бы с удовольствием плеснула ей в морду этой самой водичкой. Или чем-нибудь еще. И подожгла бы к чертям собачьим!
— Ну что придешь?
Я до дрожи хочу согласиться, но чувствую, что Вадим будет не рад мне.
— Нет,
— Да? — разочарованно тянет она, — жалко.
Дура верит, а я умираю от обиды. И ревности.
— Может завтра? — сама предлагаю, очень надеясь, что к завтрашнему дню Вадим сменит гнев на милость и перестанет меня отталкивать. Ну не может же он в самом деле долго на меня дуться. Я же Зайка. Меня все любят. И он должен любить.
На заднем фоне улавливаю мужской голос. Это Вадим, и, кажется, он пытается заставить Милу, завершить наш разговор. Это ранит.
— Неее, завтра никак. — Мила перешептывается с ним. Я не могу разобрать слов, слышу только ее идиотский смех.
— Почему?
— Вадим приготовил мне сюрприз. Едем туда, где пальмы, океан и белый песок. Здорово, да?
Я прикрываю глаза. Не дышу.
Почему ее под пальмы, а меня даже на порог не пускает. Разве это справедливо? Чем я хуже?
— Надолго?
— Десять дней.
— Здорово, — не знаю, как у меня получается говорить. Губы дрожат, — хорошо отдохнуть.
— Спасибо, дорогая. Надеюсь, ты тут не будешь грустить?
— Все будет хорошо.
Когда разговор заканчивается, я буквально падаю на пол посреди гостиной, катаюсь по нему, завывая раненой волчицей. Представляю, что она сейчас с ним, как они собираются на отдых, и хочу сдохнуть. На ее месте должна быть я. Я!
Они уезжают так стремительно, что я даже ничего не успеваю предпринять. Когда на следующее утро мне удается взять себя в руки и придумать повод для разговора, я звоню Вадиму, он отвечает строго и рублеными фразами, будто чужому неприятному человеку:
— Ничем не могу помочь. Мы уже едем в аэропорт. Все.
Меня потом еще пару часов трясет от холода в его голосе, и от мыслей о том, как они будут загорать на белом песке, пить кокосовое молоко и смотреть на яркие звезды.
Это несправедливо.
Я изнываю от скуки и зависти. Пока они на отдыхе нет надобности притворяться будто хожу в универ, поэтому валяюсь дома на диване или шляюсь по городу, с завистью глядя как за сверкающими стеклами кафешек сидят беспечные люди. А я даже не могу себе лишний раз позволить кофе и вкусняшки, потому что Мила мои деньги отдала Алисе.
Кто бы знал, как в эти дни мне было тошно. Порой даже не хотелось шевелиться. Просто сидела и, раскачиваясь из стороны в сторону, смотрела в одну точку. Или лежала, спрятавшись с головой под одеяло. Думала, но мысли не хотели собираться в одну четкую картину, а вяло перекатывались с одного на другое, обрывками дрейфовали в голове и забывались прямо в процессе размышления.
…А Мила там, где тепло. Ест крабов, барахтается в теплом море, наслаждается общением с самым классным мужиком на свете.