Я хочу быть твоей единственной
Шрифт:
Это сильнее меня. Я так хотел к ней прикоснуться все это время, но от нее веяло холодом. А теперь она рядом, дышит со мной одним воздухом. Может быть слышит, что сердце мое разогналось до предела. И я решаюсь на первый шаг.
Мизинцем предельно осторожно, чтоб не спугнуть, касаюсь ее мизинца. Она позволяет и не проронив ни слова, разрешает провести пальцами по ее тонкой шелковистой кисти. Кожа такая гладкая и мягкая, что у меня дыхание перехватывает от небывалой неземной нежности, которая накрывает меня с головой. Никогда, ни с одной женщиной у меня такого не было. Ни разу за всю мою долгую, яркую,
У меня звенит в ушах, я вообще перестаю что-либо слышать. Я просто теряюсь в головокружительных и острых ощущениях. Мы переплетаем наши пальцы. Ничего не говорим. Просто поворачиваем головы и смотрим друг другу в глаза. Отдаю себе отчет в том, что я делаю. Хочу быть с ней. Хочу чтобы она каждый день смотрела на меня так, как сейчас. Несмотря на все “но”.
Глава 17. Если это не любовь
Сая
Я хотела быть сильной. Я хотела быть гордой. Я возвела стены вокруг себя, потому что ждала его, а он молчал. И вот Он здесь, рядом, держит меня за руку и весь мир перестает существовать.
Мы вышли из отеля и отправились на набережную. Фархат спрашивал о работе, я - о его предстоящей поездке в Ташкент на выставку производителей молочных продуктов. Я узнала из интернета, что он - один из лидеров на рынке Центральной Азии, но ничего из его продукции к своему стыду не пробовала. Он не обиделся на это, просто посмеялся.
– В следующий раз привезу тебе…не знаю, что ты любишь?
– спросил он, посмотрев на меня.
– Йогурты, - улыбнулась ему, млея от заботы.
– Хорошо, - кивнул Фархат.
– Привезу тебе много и разных. У нас есть еще детская линейка. От года и старше. Очень вкусная и нежная.
– Вези всё, - засмеялась я, а он вдруг поднял наши руки, поднес к губам и поцеловал мои пальцы.
Мы остановились у высокой черной ограды, за которой простиралась река Ишим. Было пасмурно и прохладно, а у него пальто нараспашку, а под ним черный пуловер и серые брюки. Боже, как он красив. Какое мужественное у него лицо. Нет, он совсем не выглядит на сорок девять, несмотря на седину в волосах. Даже не смотря на то, что она проступает и на его щетине.
– Сая, я не шутил, когда сказал, что меня к тебе тянет и ты мне нравишься. Нет, это даже нечто большее, - он встает напротив меня и отпускает мои руки.
– И это для меня проблема.
– Почему проблема?
– отзываюсь спокойно, но сердце уже сходит с ума и несется сломя голову в пропасть.
– Ты же умная девочка и все уже поняла. Я взрослый мужчина. Не хожу вокруг да около и не играю в игры. Говорю, как есть. Если человек - дерьмо, я скажу ему, что он дерьмо. Если меня безумно тянет к женщине, я ей в этом признаюсь.
– И многим женщинам ты в этом признавался?
– отчего-то стало обидно это слышать, хотя я прекрасно понимаю, что за столько лет у него было, наверное. много женщин. Самых разных: взрослых, молодых, красивых, опытных, сексуальных.
– Нет, не многим, -
– Я не вчера родилась, Фархат, - голос предательски дрожит.
– Ты же не монах все-таки. Здоровый мужчина со здоровой…
– Подожди, - он не дает договорить и кладет указательный палец на мои губы, что сбивает меня с толку.
– Вот так. Дай договорить и не придумывай того, что нет.
Молча киваю, скованная его прикосновением.
– Проблема в том, что у меня к тебе нечто большее, и это меня испугало, потому что я намного старше тебя. Шестнадцать лет - это приличная разница, Сая. И я всегда говорил и себе, и друзьям, что молодые должны достаться молодым. Посмотри на себя, - он убирает с лица прядь, - ты потрясающе красивая, утонченная, удивительная. В каком году ты родилась?
– В девяносто первом.
– А я в семьдесят пятом. Я даже перестройку и развал Союза застал уже в осознанном возрасте.
– Это ничего не значит, - мотаю головой.
– Возраст - всего лишь цифра, строка в паспорте.
– Мне скоро сорок девять. Тебе тридцать три. Я уже седею, а ты - молодая девушка. Сомневаюсь, что твоему отцу бы это понравилось.
– Мой отец не лезет в мою личную жизнь, - отвечаю решительно, а Фархат внезапно берет мое лицо в ладони и разглядывает его так, что у меня коленки дрожат.
– Откуда ты взялась такая, Сая?
– Какая?
– Наивная. Любому отцу такое не понравится. Твой не исключение.
– Мы можем не говорить о нем?
– прошу его и заглядываю в глаза.
– Я сама за себя отвечаю. Это моя жизнь и я проживу ее так, как хочу. И мне все равно сколько тебе лет. Сорок или сорок девять. И вообще ты не выглядишь на свой возраст!
– А на сколько выгляжу?
– На сорок четыре. Максимум сорок пять.
Качает головой, кривит рот в ухмылке.
– Мы живем в разных городах, - большими пальцами гладит мои щеки, я же хочу только одного: прижаться к нему так крепко, чтоб не отпускал и не говорил ерунды.
– Я не понимаю: ты мне в чем-то признаешься сейчас или ищешь причины, чтобы я тебя отпустила?
– психую, кладу пальцы на его запястья и смотрю с вызовом.
– Так я не держу. Обрублю все на корню, пока не зашло слишком далеко. Я смогу. Я знаешь, какая сильная!
– Дерзкая, - выдыхает он.
– Меня называют женщиной с яйцами. Ты не знал?
– с вызовом заявляю я.
У него вдруг темнеет взгляд, а брови грозно сходятся у переносицы. И что я такого сказала, что он так разозлился?
– В моем мире ты никогда не будешь женщиной с яйцами. Из нас двоих они были, есть и будут только у меня. Поняла меня?
Переношу пальцы на рукав пальто и сильно сжимаю плотную ткань. Фархат все считывает и в следующую секунду накрывает мои губы своими, целует с напором и страстью, заставляя забыть обо всем. Кровь в венах закипает от того, как мне хорошо с ним. Реальность в миллион раз лучше фантазий. Никогда. Никогда я от этого не откажусь. Только пусть не отпускает. Пусть продолжает меня обнимать и прижимать к себе. Пусть целует так смело и по-французски, словно метки оставляет. Никогда я не испытывала и десятой доли того, что чувствую сейчас. От его требовательных губ хочется расправить крылья над обрывом, потому что я знаю, что не упаду - он удержит меня.