Я хочу быть твоей единственной
Шрифт:
– А чё ты такой злой?
– Не выспался.
– Ааа. Пап, - замялся он после недолгой паузы, - ты маму не бросай, пожалуйста. Она, конечно, специфическая и любит драму. Но она просто растеряна.
– А знаешь ли ты, сынок, - тяжело вздыхаю, - что основная причина дури в голове у женщины от безделья?
– Не знал.
– Теперь знаешь.
– Ну я тогда умываю руки, - он выставляет ладони вперед, - то есть руку. Я просто хотел попросить не жестить с ней.
– Я не жестю…жесчу…короче, нормально все!
– рявкаю по-доброму, а сам думаю, что все-таки
Глава 11. Бывшие
Фархат
– Итак, я тебя слушаю, - сажусь за стол, складываю руки и смотрю на Гульнару. Вот тоже красивая женщина, а у меня внутри полный штиль.
– Спасибо, что приехал, - театрально вздыхает, садится напротив, изящно забрасывает одну ногу на другую.
– Пожалуйста. Так что надо?
Не знаю, что больше меня раздражает: то, что Гуля несколько лет назад выносила мне мозг истериками и требованием увеличить содержание, или что за полгода до отъезда сына она внезапно переобулась и стала сначала спокойной, а потом нарочито милой? Изначально мы предполагали, что Рафаэль будет учиться здесь, под нашим присмотром. Это значило, что я продолжу всё оплачивать не только ему, но и его матери. Однако мальчик ловко нас обвёл, но, как сейчас говорит Гуля, совсем не подумал о матери.
– Рафаэлка уехал, я осталась одна и ты говорил как-то…
Ну вот опять она называет сына, как конфеты с кокосом. Сколько раз просил так не делать. Нет же. Гуля томно вздыхает, глаза в пол опускает. Не действует нифига. Только раздражаюсь.
– Ты говорил, что когда он станет совершеннолетним, ты перестанешь платить. Но вот уже три месяца ты все-таки платишь.
– Серьезно?
– хмыкаю, изображая удивление.
– Молодец, что честно предупредила, скажу бухгалтерии.
– Нет-нет, - размахивает она ладонями.
– Я хотела сказать, что это великодушно с твоей стороны…не забывать обо мне.
А я тут же вспомнил, как она год назад орала на меня из-за того, что банк заблокировал ее карту. Тогда я был старым козлом и шел на хрен. В Гуле все-таки умерла актриса.
– Просто Рафа тогда еще не уехал. Но ты же понимаешь, что у него теперь своя жизнь. Как и у нас. Надо идти дальше. Мальчик вырос.
Гульнара смотрит на меня жалобно, губу поджимает, кладет локти на стол и роняет голову в ладони. Плачет. Еще чуть-чуть и будет верещать: “На кого ж ты меня оставил?” Не выношу женские слёзы. Тупею от них.
– Что ты от меня хочешь, Гуля?
– недовольно вздыхаю, приближая долгожданную развязку.
– Может, возьмешь меня к себе на работу?
– всхлипывая, просит она.
– Куда?
– усмехаюсь громко.
– Ты же ничего не умеешь! Ты ни дня не работала после свадьбы.
– Я научусь. Мне всего сорок. Я могу быть твоим секретарем.
– У меня уже есть Просто Мария. Ее не подсидишь, - черт, как хочется
– Ну где угодно могу поработать.
– О!
– восклицаю.
– На ферму нужны доярки. Пойдешь?
– Что?
– губы кривятся, а в глазах нескрываемый гнев.
– Какой еще дояркой?
– Обыкновенной. Я своих сотрудников не обижаю. Зарплата хорошая, соцпакет, отпускные, больничные.
– Ты…ты, - задыхается она.
– Меня…коров доить?
– А почему нет?
– А ничего что я тебе сына родила?
– вот в бывшей и просыпается фурия обыкновенная.
– Ночами не спала! На реабилитации с ним ездила! Развивала как могла! А ты сейчас обижаешь меня!
– Началось, - качаю головой, подушечками пальцев сжимая переносицу. Гуля понимает, что переигрывает и замолкает.
– Ты спросила про работу, я ответил! Какие унижения?
– сохраняя последние крупицы терпения, рявкнул я.
– Хочешь работать, устройся!
– Куда?
– Да куда угодно!
– бью ладонью по столу, а бывшая аж подпрыгивает.
– Мест что ли мало?
– Я думала ты мне поможешь, - обиженно дуется, берет со стола салфетку и показательно вытирает глаза.
– Я могу быть офис-менеджером, например. Или в рекламном отделе.
И на кой мне этот головняк - лицезреть бывшую в офисе каждый день? Да мы с ней дольше пяти минут наедине продержаться не можем, а она еще хочет работать на меня.
– Ну, пожалуйста, Фар, - протягивает руку и снова накрывает мою ладонь своей, поглаживает, ловит взгляд. Мне снова становится смешно, и я тихо качаю головой. Она меня за столько лет так и не узнала до конца. Впрочем, как и я ее. А потом я вспомнил, что пообещал сыну присмотреть за его матерью. Потому что какими бы чужими мы не были, но нас объединяет один светлый, сильный человек.
– В понедельник приходи в офис. Ничего не обещаю, но подумаю.
– Правда?
– убирает от лица салфетку и хлопает ресницами.
– Ты серьезно?
– Да, - бурчу почти сердито.
После встречи с Гульнарой еду в родной КСК сбросить напряжение. Заранее предупредил всех причастных, чтоб снова с конем не получилась засада. К моему приезду Верного уже подготовили, накормили, седлали. Взобравшись на своего вороного коня, натягиваю поводья и устремляюсь к воротам. Галлоп по равнине - то, что мне сейчас очень нужно. Потом заеду в сады, проверю. Сезон сбора урожая начался, приезжают люди из города и для меня важно, чтобы там был порядок.
На выезде пересекаемся с Азизом, который привел с прогулки группу гостей.
– Салам алейкум, дядя Фара, - поднимает руку в приветствии.
– Уалейкум салам. Как все прошло?
– Хорошо. Как всегда, - улыбается.
– Кстати, дядь Фар, та татешка тоже приехала сегодня.
– Какая татешка?
– хмурюсь, не понимая, о какой тёте речь.
– Ну помните, которая Верного увела в прошлый раз. О!
– вспомнил он что-то.
– С косой!
– Где?
– спрашиваю не своим голосом и нетерпеливо жду, буравя беднягу злым взглядом.