Я хочу свою жену…
Шрифт:
Качаю головой и тут же меняю своё решение.
— Можете сварить нам кофе?
Отправив мужчину к кофеварке, я всё же берусь перемывать посуду. Неловко как-то будет, если я сяду и буду ждать кофе от гостя.
— Вижу, вам тоже неловко. Я впервые на подобном приёме.
— Приёме? — оборачиваюсь. Губы трогает лёгкая улыбка. — Ну пусть будет приёме. Я ведь тоже не совсем его организатор. Сначала хотела увезти дочь, потом решила, что ей нужно попрощаться с лучшей подругой и мне самой как-то обзавестись контактами с… вами. — чуть не вырывается «с её мамой». — Кристина очень
— Тогда в другой раз мы вас пригласим, если вы, конечно, останетесь в городе. Снежане идёт на пользу общение с Кристиной. Я впервые за эти дни вижу, что она улыбается.
Мне неловко.
Посуда закончилась, а я иду к столу, где уже стоит одна чашка кофе, вытирая руки кухонным полотенцем.
— А знаете что, давайте на ты перейдём? Возможно, это несколько сгладит неловкость между нами. Мне тоже впервой принимать гостью дочери, не с мамой, а с папой, но это ведь не имеет никакого значения на самом деле. Моя неловкость вызвана тем, чему вы с дочерью стали свидетелями.
— Это ещё почему? — Евгений хмурится. Ставит передо мной чашку кофе и занимает место за столом напротив.
Я присаживаюсь, неуверенно пожав плечами:
— Возможно, потому что вы не должны были видеть ничего подобного.
— А стыда из-за того, что это просто происходит, у вас… тебя не возникает?
Мне неприятно, что он невольно лезет в мою личную жизнь. Понимаю, сама виновата, не надо было так объёмно отвечать и объяснять, но тем не менее меня его вопрос злит.
— Это уже наше с мужем дело. — холодно отвечаю я.
— Разумеется. — усмехнувшись, мужчина поднимает руки. — Не хотел обидеть.
Обидеть он не хотел… как же.
— Я не жертва. И не какая-то мочалка при дяденьке с баблом. Так бывает в жизни, всё рушится и, сколько ни прилагай усилий, чтоб остановить эти разрушения, получается в точности наоборот.
— Я придерживаюсь более критичных взглядов. — беззаботно говорит мой собеседник. — Если что-то начало рушиться, то стоит не латать дыры и не тратить силы на ремонт, а присоединиться к… демонтажу. Кто-то тратит всю жизнь на то, чтобы оставить стоять покосившийся сарай на дачном, запущенном участке, и вряд ли в конце жизненного пути он об этом не жалеет. Думаю, тебе просто не хватает уверенности и определённости. Я верю, что у вас с дочерью всё в жизни может быть хорошо.
— Определённость? — не могу сдержать язвительную усмешку. — А где её взять? Даже решить что-то для себя невозможно, имея дочь и обязательства перед ней. Я знаю, как мне будет лучше. Повторяю, я не такая уж и жертва. Я просто не знаю, в какую мне сторону двигаться, постоянно что-то мешает и сбивает с толку. Я бы давно подала на развод, если бы не… В общем, у меня тоже рыльце в пушку. Просто так меня муж не отпустит, а выносить и его, и мои грехи на всеобщее обозрение… Нет, у меня на это не хватит смелости никогда. Сейчас я просто хочу жить от него отдельно. Хотя бы это. И почему вообще мне кажется, что я тебе на свою жизнь жалуюсь?
— Я не верю, что пух на вашем лице такой уж веский. В большинстве случаев
— Твоей, а не вашей. — шепчу я, спеша укрыться за чашкой. Делаю глоток кофе и неожиданно признаюсь: — Зря не веришь, но я рада, что произвожу впечатление хорошего человека.
Женя смеётся:
— Даже так? — любопытство на его лице выглядит наигранным, но я ничуть не обижаюсь.
— Интересно стало, да?
— Не стану отрицать.
— Так может займётесь тогда моим разводом, если так интересно? — спрашиваю в лоб, внутренне замерев.
У меня было не так много времени, но кое-что я успела узнать о Князеве и его адвокатской конторе. Не то чтобы я верила абсолютно всем статьям и заявлениям в интернете, но, будем откровенными, мужчина к себе располагал сам по себе.
— Всё? Уже не интересно? — окинув прищуренным взглядом застывшее маской удивления лицо, выдыхаю я. — Вот и все так. Даже охранные агентства не хотят со мной сотрудничать, не говоря уже о юристах и адвокатах. Я, конечно, плотно этими вопросами не занималась, но то, что успела, особых надежд мне не дало.
Кашлянув, мужчина прячется за чашкой кофе.
— Давайте закроем эту тему. — легко переключаюсь я. — Лучше скажите, может, Снежане ещё что-то нужно? У нас есть много детских наборов для ванной. И игровых, и принадлежностей для купания. Есть…
— Завтра тебя наберёт мой помощник. Подпишем договор, а потом уже будем думать. — внезапно произносит он, выглянув из-за чашки. — Мне на самом деле ничего лучше не говорить до того, как мы не подпишем соглашение. А Снежане… Вы лучше напишите мне список, что по вашему мнению может потребоваться моей дочери и… — мнётся. — У вас есть мой личный номер телефона. Можете туда сбросить эти супермаркеты и магазины с доставкой, которыми вы пользуетесь. Я никогда не занимался ничем подобным, поэтому мне лучше наглядно. Исходя из всего сказанного, предлагаю вновь вернуться к обращению на вы. Если вы станете моей клиенткой, будет неэтичным подобное общение.
Что он сказал?
Медленно перевариваю услышанное, не понимая, как к этому относиться. Признаться, я рассчитывала не на совсем его помощь. Не на личную. У него целое адвокатское бюро. Он ведь только вчера жену похоронил. Зачем ему эта война?
— Поправьте меня, если я ошибаюсь, — нервно передёргиваю плечами и выдыхаю, — Вы готовы представлять в суде мои интересы против… против Богданова Алексея? И вы точно знаете, да, кто он такой?
— Думаю, до самого судебного процесса с ним дело не дойдёт, но многое зависит от ваших аппетитов.
— У меня нет никаких аппетитов. Мне ничего от него не нужно. — внутренне холодею. — Я просто не хочу с ним жить. Хочу штамп о разводе. Хочу… чтоб мой ребёнок остался вместе со мной. Ничего делить не надо.
Евгений кривит губы, недовольно морщась.
— Я чего-то не понимаю, видимо. Если вам нечего не надо, то почему не разойтись по обоюдному согласию?
— Потому что он против этого обоюдного согласия, это же очевидно. — изумляюсь я.
Он точно хороший адвокат? Как-то у него голова плоховато работает.