Я хочу в школу

Жвалевский Андрей Валентинович

И на следующий день в школе она уже точно знала, что теперь все в курсе ее «тайны».

А тем временем начали проявляться первые результаты Юлиной «работы». Эля стала сторониться девчонок в классе. Отказалась идти с ними в кафе, на переменах старалась посидеть в сторонке.

А потом к Юле подошла Алка и спросила, правда ли то, что ей рассказала Эля.

— Конечно, правда, — улыбнулась Кошка. — Эля и про вас только правду рассказывает.

— Э-э-э-э… — зависла Алка. — А что, Эля про нас тебе рассказывает?

— Ну конечно! — обрадовалась Кошка. — Мне же интересно!

Она наклонилась

к уху Алки и принялась увлеченно шептать.

Если бы она видела, как на нее смотрит Димка, то поежилась бы. Но Кошка не видела, она была занята.

Анечка сидела в классе и смотрела в окно. Ей было ужасно скучно. Она пыталась занять себя хоть чем-то, но Анастасия Львовна все время мешала. Книжку забрала, рисовать запретила, телефон выключила. Теперь Аня просто смотрела в окно и пыталась найти в проплывающих мимо облаках предметы, у которых первые буквы, последовательно, по алфавиту. Она уже дошла до «Колеса» и «Кастрюли», когда услышала очередной окрик:

— Сивцова!

Аня не понимала, что она тут делает и за что ее так мучают. Страха не было. То есть только у нее страха не было, вокруг все продолжали бояться. Только на Аню это перестало действовать.

— Сивцова, ты слышала, что я сказала?

— Нет.

— Почему?

— Мне неинтересно.

Анастасия Львовна улыбалась. Ее губы были натянуты до предела.

— Может быть, ты расскажешь интереснее?

— Давайте! — Аня немедленно оживилась, глаза заблестели. — Давайте расскажу! У нас как раз перед каникулами группа с Эльбруса приехала, они такие фотографии показывали…

— Сядь, Сивцова! — перебила ее учительница. — Мне бы хотелось встретиться с твоими родителями.

— Пожалуйста, — пожала плечами Аня и опять уставилась в окно.

Л… Вон плывет Лошадь, а вот Луна…

На перемене к Ане подошел мальчик Ваня. Он сидел на последней парте и на уроках вообще не подавал признаков жизни.

— Ты зачем про Эльбрус наврала? — спросил он.

— Я не наврала! — возмутилась Аня. — Хочешь, завтра фотки принесу?

— Надо у Анастасии Львовны спросить, — серьезно сказал Ваня.

— Зачем? Я их тебе на перемене покажу.

— А вдруг нельзя?

— Что нельзя?

— Вдруг она не хочет, чтобы мы смотрели эти фотографии.

Ане показалась, что она играет в какую-то игру и никак не может понять правила. Все происходящее кажется абсолютным маразмом. Но она чувствовала, что этот маразм подчиняется своей логике, нужно только ее понять…

— А дома эти фотографии смотреть можно? — спросила Аня.

Ваня задумался.

— Дома, наверное, можно, — сказал он.

— Тогда приходи, — обрадовалась Аня.

Женька расхаживал по комнате, Молчун с дивана за ним следил, как кот за слишком крупной крысой — внимательно и осторожно.

— У тебя проблема с устной

речью, — Женя чувствовал себя выступающим на семинаре, — хотя ты прекрасно излагаешь мысли письменно.

Женька остановился и добавил от души:

— Правда, классно излагаешь. Я в твоем возрасте так не умел. Да и никто не умеет.

Он снова зашагал от окна к двери и назад. Молчун сопровождал его одними глазами, не поворачивая голову.

— И говорить, в принципе, можешь. Только не хочешь. Это психологическая проблема… Большая проблема, раз даже Впалыч ее с ходу не решил… Ладно, и я пытаться не буду. Но!

Женька поднял вверх указательный палец и стал в этот момент похожим на очень умного человека. Во всяком случае, так ему самому показалось. Женька смутился и торопливо опустил палец. С мысли, впрочем, не сбился.

— Как говорит доктор Хаус, «если болезнь нельзя вылечить, ее можно купировать»!

Молчун шевельнул губами, что соответствовало широкой улыбке обычного человека. Сериал про доктора-наркомана он любил. Наверное, потому, что доктор был умный и несчастный, как и сам Молчун. Женька заметил это и вдохновился.

— Не хочешь говорить, — продолжал он с напором, — не говори. Но ведь можно сделать вид, что ты говоришь!

Молчун вспомнил мучения, которым его подвергала добрая Евдокия Матвеевна, и нахмурился.

— Артикуляция? — осторожно спросил он.

— Артикуляция? — удивился Женька и автоматически пригладил волосы. — Хм… Это идея… Хотя нет, не идея это, а глупость!

Молчун неслышно вздохнул с облегчением.

— Давай решать задачу пошагово, — Женька чувствовал прилив вдохновения, хотя идея была придумана давно, теперь он ее просто излагал. — В два этапа. Сначала ты пишешь, а потом читаешь. Вслух. Ты ведь можешь почитать вслух?

Молчун подумал и кивнул. Читать вслух он тоже ненавидел, но это ведь легче, чем говорить. Наверное.

— Супер! — Женьке все нравилось. — Конечно, это не полноценный разговор, но все-таки! По крайней мере, остальным будет проще тебя воспринимать. Давай прямо сейчас попробуем.

Женька кивнул на включенный компьютер. Молчун послушно пересел за клавиатуру, задумался.

— Пиши все, что в голову придет! А потом зачитаешь.

Женька даже отвернулся к окну, чтобы не отвлекать — хотя мог бы этого и не делать. Писать Молчун мог даже в переполненной комнате, когда пять человек заглядывают через плечо. Он почти сразу принялся молотить по клавиатуре. Женька стоял и смотрел в темноту. Время было не позднее — час семейных ужинов и просмотра любимого сериала. Или футбола. Хотя зимой ведь в футбол не играют? Значит, хоккея. Женьке вдруг стало интересно — может, начать за кого-нибудь болеть? Или лучше самому заняться спортом? К физкультуре в 34-й школе всегда относились серьезно, да и тренировали профессионалы (как только их заманили?). Женька вполне мог бы стать отличным бегуном. А лучше биатлонистом: на лыжах он всегда первенство школы брал, да и в тире не последним был. Да, биатлонистом лучше, их все знают и любят. Женька мог бы даже завоевать какую-нибудь медаль. Например, олимпийскую — а что? Плох тот спортсмен, который не хочет стать олимпийцем. То есть олимпиоником, олимпийцы — это боги. И тогда Вика увидит его в новостях…