Я - Хюррем!
Шрифт:
– Я Вам напишу, как.
С ухмылочкой я потянулась за свитком и чернилами. Валидэ наблюдала за мной круглыми глазами. Заметив ее недоумение, я пояснила:
– Когда пишешь — мысли проясняются. У меня так. К тому же, оценить проще написанное. И вычеркнуть лишнее, подобрав слова идеально верно.
– Улемом бы тебе быть…
– Вы пока кушайте. Я позову слуг?
Спустя час был готов черновик беседы, который я по привычке
Валидэ читала свой монолог и ее брови ползли куда-то в район лба. Наконец, она не выдержала.
– Это… возмутительно!
– Отнюдь, — вежливо рыкнула я. Не люблю, когда мои таланты начинают оспаривать. — Это как раз то, что нужно.
– Если что, я скажу, что это ты написала! — пригрозилась Хафса Султан.
– Он, боюсь, и так догадается… — в сторону фыркнула я.
И именно в этот момент мои покои соизволил посетить сам султан. Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались! Теперь остается только расслабиться, и наслаждаться бесплатным цирком.
Глава 20, в которой появляется неожиданный новый персонаж
– Матушка? — несколько удивленно поинтересовался султан при виде валидэ. Та зарделась и попыталась закопаться в подушки.
– Валидэ султан стало плохо, — церемонно поклонившись супругу и господину, отчиталась я. — Но мы вызвали лекаря, и госпоже уже лучше.
Султан тут же кинулся квохтать над больной мамой, как наседка над своим цыпленком. По сердцу больно царапнула острая тоска и зависть.
Мама, мама… как же мне не хватает тебя… твоего вечного юмора, способности поддержать свою дочь в любой ситуации, твоего смеха и оптимизма…
Мне больно смотреть на счастливые полные семьи и сыновнюю заботу. Но это мои проблемы, и султанской семьи они никак не касаются.
Сглотнув царапающий горло комок, я поймала неожиданно острый взгляд султана. И смотрел он на меня… недобро.
– Что такое, Хюррем Хатун? Тебя что-то расстроило? — в голосе звякнула сталь. И в чем ты меня теперь подозреваешь, скотина османская?! Задолбал!!!
Захотелось завизжать и устроить султану разнос по всем пунктам. И, прежде чем я успела прикусить язык, из меня вырвалось язвительное:
– Разве Вас волнуют такие мелочи, мой Повелитель?!
И, решив, что спектакль «Нам срочно нужно выдать замуж Хати, а то у нее там все зарастет», пройдет и без моего участия, я поклонилась, и, ни говоря ни слова, покинула свои покои.
Здесь мне места нет, и я это уже давно поняла. Но и домой я не могу вернуться.
Слезы душили, но я не хотела позволять себе плакать при всех. Здесь слишком много тех, кто порадуется
Я шла, не разбирая дороги, пока не оказалась в саду. Одна.
То, что нужно.
В покоях Хюррем в это же время
– Сын, почему ты так повел себя с Хюррем? — наверное, султан бы меньше поразился, если бы перед ним сейчас появился сам Аллах и провозгласил его новым Пророком. Валидэ как-то не отличалась особой любовью к Александре до этого момента.
– Матушка? …
– Извинись перед ней. Она ни в чем не виновата, а ты ведешь себя непозволительно.
Вот тут челюсть Сулеймана стукнула его по коленке. Валидэ же была настроена решительно.
– Она соблюдает правила, вежлива и учтива. Носит твоего ребенка и вскоре станет султаншей. Никого не задирает, не подкупает, не хамит, ведет себя сообразно своему положению. Так что это за дурацкие выходки, сын?! С Махидевран можешь так обращаться! Та хоть действительно такого заслуживает — тупа, как ослица, но власти хочет побольше многих!!
– Матушка, — лицо Сулеймана напоминало грозовую тучу. — Я султан. Я так решил! И имею право вести себя со своей рабыней так, как пожелаю!!
– Говоришь, как твой отец, — слова Хафсы прозвучали для Повелителя как пощечина. — Идешь по его пути, сын? В таком случае, я тебе не мать больше!
Сулейман молча подорвался с кровати, где лежала грозная султанша, и быстрым шагом покинул покои.
– Она просто запутавшийся, одинокий ребенок…- тихо прошептала ему вслед валидэ. — Зачем ты с ней так, сын?
Но он ее, естественно, уже не услышал.
В это же время в дворцовом саду
Начинался дождь. Я медленно брела по тропинке, чувствуя, что тонкие домашние туфли уже промокли и ногам холодно и противно. Хочу в тепло, к книгам и кофе, и чтобы стоял на столике верный ноутбук, и рядом на тарелке лежали любимые пирожные.
Но главное — книги. Я всегда была книжным маньяком, пока были живы родители, мечтала стать или писателем, или библиотекарем. Посвятить всю себя своим любимым книгам. Ан нет. Жизни по фигу на твои планы и мечты, какими бы горячими те не были.
Депрессия накрыла с головой и к каплям мелкого дождика, осевшим на щеках, присоединились солоноватые капли, скатившиеся из уголков глаз. Упрямо хлюпнув носом, я стерла слезы рукавом уже изрядно перепачканного сурьмой платья.
Глазки подводила, как дура, старалась, красилась. А он со мной, как со скотиной. Не на кого опереться, довериться некому. Сожрут и растопчут. Может, и правда лучше было выйти замуж за Ибрагима? Тот не настолько ох…ел от своей власти и вседозволенности, человечность какая-то еще осталась.