Я иду искать
Шрифт:
Окраины.
Такие городки не должны начинаться вдруг, они обрастают дворами, домиками, домишками, мелкими мастерскими и прочими следами человеческой предприимчивости – но только не в этом случае. Чёрный городок обрывался рядом скучных кирпичных домов, крытых листовых железом, и никаких поползновений занять дополнительную площадь не совершал. Так, конечно, тоже бывало – при плановой застройке и строгом контроле за землепользованием – но и слишком уж упорядоченным это место отнюдь не выглядело. Здания на окраине явно возвели по типовому проекту, зато дальше начинались обычные беспорядочные кварталы, в которых утилитарные формы безвестных контор соседствовали со старыми особняками, а фасады жилых домов
И, о небо, все они по-прежнему были чёрными. Кое-где пятна сажи покрывали даже растрескавшийся до самых глубин асфальт, хотя земля под ногами в основном оставалась чистой.
Вторую странность Ур подметил чуть погодя. Чем глубже в город – тем меньше становилось жухлой травы на редких клумбах и в цветниках. Даже с самого края жёсткие стебли подозрительным образом щадили остатки дорожного полотна, а далее словно бы и не дерзали соваться – иначе и асфальт, и даже брусчатка пострадали бы гораздо сильнее.
Тут он себя одёрнул. Возраст этого места – вернее, срок его запустения – являлся величиной чудовищно приблизительной. Среди всех мозаичных знаний, которыми голову разведчика фаршировали при подготовке, не нашлось никакой методики для определения подобных вещей. Оставались наблюдательность, простая логика и житейский опыт, которые подсказывали, что полувека не прошло точно, а лет пять – пошли уж наверняка.
«Цифры надёжные», – сыронизировал над своим заключением Ур, – «просто диапазон измерений широковат».
Подумав ещё немного, он поднял нижнюю границу до тридцати, а верхнюю опустил до десятка лет. Краска на редких машинах, припаркованных вдоль обочин, ещё не успела облететь полностью, хотя резина колёс сгнила повсеместно – железные гробики прочно легли на грунт и уже казались частью ландшафта. В основном – грузовички и микроавтобусы, хотя нечто, напоминающее легковые автомобили, тоже время от времени попадалось. Большинство машин чернота никак не затронула, так что Ур заглянул в одну, выбив мутное органическое стекло подобранным кирпичом.
Внутри, конечно же, оказалось пусто. Синтетическая обшивка сидений давно разлезлась, обнажив рыжеватые потроха, приборы на передней панели покрылись изнутри какой-то испариной, прогнил пол, но два кривых рычага и две педали всё ещё казались довольно прочными. Рулевое колесо напоминало вовсе не колесо, а странную деформированную восьмёрку. Внешний облик всей этой техники, хоть и нёс оттенок небольшой чуждости, оставался в рамках привычного. Даже моторы – там, где Ур до них докопался – явно были какой-то вариацией тепловых машин внутреннего сгорания.
Куда интереснее был тот факт, что ни одна из колымаг не стояла посреди дороги, ни одна не была оставлена в спешке – это стоило запомнить и он запомнил. Да и само по себе наличие транспортных средств – ценнейшего актива при любом чрезвычайном случае – тоже наталкивало на мысли.
Остановившись, Ур наговорил свои наблюдения в микрофон. Камера камерой, но и протокол – протоколом. Ещё минуту он потратил на размышления – не вернуться ли? Всё было спокойно, даже слишком спокойно, и этот пугающий, мёртвый покой нервировал его сильнее, чем иные бедствия.
– Вот именно – бедствие, – произнёс он снова, не заботясь о том, что эти «мысли вслух» тоже попадут в аудиодневник.
Какое-то бедствие произошло в этом месте годы назад – совсем недавно по историческим меркам. Что-то очень плохое и на первый взгляд совершенно неочевидное, а Ур очень хорошо знал, что самые крупные неприятности никогда не приходят сразу.
И всё же возвращаться было нельзя. Неясные опасения и сомнения – слишком зыбкая почва для прекращения операции. Репутация позволит ему остаться выше критиканов и косых взглядов, но та же самая
Одолев приступ малодушия, разведчик наметил план на остаток дня. Следовало продолжить осмотр города, по возможности выяснить, куда делись жители, обратить внимание на уровень развития технологий и выбраться из застройки до наступления темноты либо раньше – если ничего интересного больше не обнаружится. Обязательно найти воду. Вычислитель скафандра уже давно сканировал эфир в поисках радиопередач, но никаких сигналов пока что не попадалось – а ведь обнаружение представителей местной цивилизации являлось одной из самых важных задач миссии. Наконец, нужно было отыскать укрытие на ночь, а чёрные дома для этого никак не годились. Он и сам не понимал, почему, но необходимость обследовать эти склепы наталкивалась на стойкое нежелание даже приближаться к их распахнутым дверям и ослепшим окнам. Ур предпочитал доверять таким ощущениям и потому ни разу не зашёл внутрь – зато успел перепроверить все доступные ему физические параметры среды и не обнаружил ничего угрожающего. Радиационный фон по-прежнему в норме. Никаких ядовитых веществ в атмосфере – если только газовые анализаторы скафандра способны их обнаружить. В почве, конечно, могли содержаться тяжёлые металлы или какие-нибудь токсины, но подобные загрязнения жизни Ура пока что не угрожали. Система технозрения в инфракрасном спектре, которую он то и дело активировал, пялясь по сторонам, не фиксировала признаков жизни.
Наконец, устав от собственных опасений, Ур заставил себя приблизиться к широким окнам какого-то учреждения и аккуратно разбил их, поморщившись от громкого звона. Прислушался – не откликнется ли что-то на этот звук?
Ничего. В нездоровой тишине города лишь изредка, раз в минуту, тоскливо скрипел где-то оторванный лист железа. Ур включил фонарь и посветил внутрь. Столы… какие-то кресла и стеллажи, а на столах – не то печатные машинки, не то вычислители… понять невозможно. И всё, абсолютно всё покрыто чёрной коркой, в которой тонет даже луч света. Разведчик брезгливо отодвинулся. Он заставил себя посветить и в окна других домов, даже подвальные – но и там не обнаружил следов людей. Трупы, в каком бы состоянии они ни находились, вещь вполне узнаваемая – но трупов-то как раз не было. Наконец Ур прекратил эксперименты, и, ёжась от внезапной тревоги, осознал, что стоит посередине пустой, насколько хватает глаз, улицы, среди редких машин и упавших сухих деревьев. Заплывшие сажей дома следили за ним сотнями чёрных глаз, а крышка неба над головой сделалась ещё ниже и стёрла вокруг все тени.
Он был один, совсем один и так далеко от дома, что само понятие расстояния утратило всякий смысл.
Может, всё же вернуться, пока не поздно?
Разведчик – не боевик. Не исследователь и даже не аналитик. В нём всего понемногу, а значит – ничего в достаточной степени. Мобильная лаборатория? Смешно и думать. Автономная вычислительная система? Давай, мечтай. Глаза и мозг – вот тебе и лаборатория, и умный вычислитель, и полезный инструментарий на все случаи жизни. Хочешь броню, в которой не страшно идти сквозь огонь и воду? Перехочешь, слишком громоздкая и тяжёлая. Нет, разведчик, у тебя есть только необходимое. Лингвистический вычислитель, видеокамера, диктофон, сканер, система технозрения, набор датчиков и детекторов, библиотека электронной памяти. Изолирующий скафандр, который и вправду выдержит немного огня и немного воды… но только немного. Трос. Резак. «Огнёвка» и пистолет.