Я иду искать
Шрифт:
К вечеру диалог стал налаживаться. Когда Ур почувствовал, что накопил достаточный лексический запас, он решил перейти от обучающих фраз к вопросам насущным – но опоздал.
– Ты откуда такой? – без предупреждения спросил Айцц, и когда Ур замешкался с ответом, повторил, стараясь произнести слова почётче: – Откуда, говорю, взялся? Вижу, что человек, а не наш.
– Издалека, – уклончиво ответил разведчик. – Очень издалека.
– С Луны, что ли? Видать, обжились вы там, на каменюке этой?
– Почему с Луны? – только и нашёлся, что сказать, Ур. Местный лишь выглядел недалёким, но
– Да откуда ж ещё такому, как ты, свалиться? Сразу видно – костюмчик этот твой космический и прочие штуки. Тут такого не встретишь. А раньше – было. Раньше всё старались то на Луну запрыгнуть, то ещё куда, и вот в такую одёжку влазили. Чтобы воздух не пропускала. Так что мне-то не ври, не верю я ни в какие «дальние страны», где житьё, чем у нас, получше.
– Что ж. В каком-то смысле ты прав.
Врать напрямую сейчас не стоило, но и пытаться сходу объяснить своё происхождение – тоже. И ложь, и правда – тонкое оружие, их стоило приберечь для более важных случаев.
– А ты, – рискнул Ур, – откуда? Есть ведь ещё живые люди, кроме тебя?
– Есть, – согласился старик. – Если б не было, что мне тут делать? Помер бы я уже.
– А чем ты здесь занимаешься?
– Сам не видишь, что ли? Мусорщик я.
Решив, наверное, что этим всё сказано, Айцц принялся за кипяток с какими-то порошками, высыпанными в жестяную кружку.
– Я о местном житье ничего не знаю, – объяснил разведчик. – Вообще ничего. Меня для того и отправили – посмотреть, есть ли кто живой. Я не враг.
– Может, и не враг, – снова покивал старик. – Я ведь почему в тебя стрелял? Думал, порченый. Кому ещё тут ходить, как не порченому? А ты нормальный оказался. Почти, то есть, – усмехнулся мусорщик, окидывая взглядом снаряжение Ура. – Ты уж обиды не держи, ладно? Мне теперь вроде как стыдно – ты со слов дело начал, а я с пули. Мог бы тоже в ответ пальнуть – так ведь не пальнул же. И кто из нас настоящий человек после этого?..
Он громко отхлебнул своего напитка и блаженно зажмурился. В этот момент Айцц вовсе не казался безжалостным стрелком, готовым палить в первого попавшегося незнакомца. Модель его поведения никак не хотела склеиваться – если, конечно, в ход не шли откровенное враньё с лицедейством.
– Что такое «порченый»?
– Э, да ты совсем, что ли, бед не знал?!
– Не то, чтобы…
– Ну значит, у вас там беды свои, лунные – а у нас свои, земные. Не бывает человека без бед, так ведь?
Ур подумал и решил, что пожалуй так. Человека без бед действительно не бывает.
– Вот, – правильно оценил его молчание мусорщик. – А у нас вот порча. Только, – тут его лицо потемнело и разом стало суровым, – лишний раз болтать об этом не след. Накликать можно.
– Накликать? Разве так бывает?
– Бывает. Ты слушай, в сундук собирай, будет тебе польза. Не надо о таком болтать, а уж к ночи – тем более.
– Ладно, – покладисто согласился Ур. – А о людях – можно? О том, где ты живёшь?
– Это можно. Только что тут говорить? Со мной пойдёшь – сам увидишь. Правда, не обрадуются тебе.
Эта откровенность уже
– А ничего, что ты меня приведёшь?
– А чего ж такого? Ты человек и я человек, пусть советники хоть лопнут со своими уставами. Или ты…
Глаза Айцца быстро, почти незаметно, метнулись к лежащему возле разведчика карабину и обратно.
– Говори прямо. Что бы ты ни сказал – я не причиню тебе вред. Я здесь не для вражды.
Айцц вдохнул.
– Про былое у вас как – помнят? Литтерстадт большой, а двоим всё едино не разойтись… Ты, я вижу, не инлунд. Так может, у вас там Федерация, как бы? У нас уже и не вспоминают, но я постарше буду, и ещё кое-кто. Теперь-то вроде значения не имеет, здесь, я хочу сказать, ну а там? – он указал глазами на потолок. – А то мало ли…
– Нет там никакой федерации, – ответил Ур, почти не кривя душой. – Я пришёл найти людей. Всё равно, каких. Найти и поговорить. А что оружие при мне – так мало ли, что найду.
– Это верно. Порой такое найдёшь, что лучше б дома сидел и в огороде ковырялся. Но я с детства беспокойный, вот и выпало мне быть мусорщиком. Само собой получилось.
Темнело. Старик принялся чинить свой плащ, а Ур обдумывал ворох свалившейся на него информации. Лунная программа его не особенно удивила, зато упоминания разных государств, конфликта между ними и какой-то невнятной «порчи» хорошо ложились на текущую рабочую гипотезу. Война, применение биологического оружия и массовое вымирание человеческой популяции – мрачный, но вполне реальный сюжет. Отсюда же – почти суеверное нежелание Айцца притрагиваться руками к незнакомым вещам. Оставался вопрос трупов, но тут могли быть варианты – вплоть до работы команд по утилизации. Скорее всего, применённое оружие имело отложенный эффект или долгий инкубационный период и оставило в психике выживших борозды такой глубины, что само упоминание о нём теперь являлось чем-то вроде табу. Если гипотеза окажется верной, миссию можно будет считать закрытой и неудачной: что ещё найдёшь в мире, уничтоженном глобальной войной? Разве что смертельный возбудитель на свою голову. Уровень обычных технологий был уже вполне ясен и не представлял особого интереса. Конечно, всегда оставались шансы, что выводы ошибочны, а под поверхностью очевидного скрывается нечто невероятное, но Ур по собственному опыту знал, что «невероятное» обычно означает «невероятно паскудное», а ошибиться куда проще в позитивных оценках происходящего. Негативные прогнозы удавались ему отлично.
– Айцц, ты боишься… гм… чего-то конкретного? – поинтересовался Ур, взвешивая в руках карабин. – Часто этой штукой приходится пользоваться?
– Когда как. Иногда приходится, а бывает, что и пуля не помогает. Всякое случается, если по старым местам бродить. Может, пронесёт, – выговаривал старик, глядя на язычки пламени, – а может – не пронесёт. Я давно здесь хожу, пока проносило. А однажды и меня не дождутся. И что? Всё равно от меня каждый шарахается, кроме неё. Ружьё вот жалко – так и сгину с ним вместе. Надо отдать уже, и дело с концом.