Я их всех убил

Дениссон Флориан

Анри нахмурился и с встревоженным лицом подошел вплотную к Максиму:

– Покажи мне его физиономию!

Жандарм достал мобильник и полистал. Нашел досье и предъявил фото подозреваемого.

– Его зовут Кристоф Корню, он швейцарец.

Саже прищурился и наклонился к смартфону:

– Наркоман?

– Он принимал участие в сеансах программы Детей Гайи для наркозависимых. По всей видимости, у него психическое расстройство: он провел три года в психиатрической клинике после того, как кидался с ножом на прохожих.

–

Как давно это было? – все с тем же напряжением в голосе спросил Анри.

– Пять лет назад.

Отставного капитана новая информация вдруг вроде бы успокоила, черты его лица расслабились, он снова уселся и отхлебнул чая.

– Расскажи-ка мне о жертвах.

– Нам известно немногое. Они почти призраки. В страховых компаниях ничего, в фонде соцобеспечения ничего, только контракт на электричество и пока не идентифицированные банковские счета.

– А телефония? – спросил Анри, в котором пробудились рефлексы дознавателя.

– Ни одного мобильника ни в одной из квартир. Кстати, все четыре арендованы в одном и том же агентстве недвижимости.

Его собеседник удивленно раскрыл и глаза, и рот.

– А вот это странно… – Он почесал макушку сквозь седые волосы и продолжил: – Ты помнишь их имена?

Хотя Максим знал их наизусть, он все-таки сверился с записью в мобильнике.

– Колин Вассард, трейдер; Нина Грокис-Стейнер, эскорт-девица; потом Харл (через Х) Коммегерлин, скорее всего композитор, и Иони Превис, который делал ролики про то, как играет в очень популярную онлайн-игру.

Кустистые брови Анри, такие же седые, как и его шевелюра, сошлись в хмурой гримасе.

Поскольку он молчал, Максим спросил:

– Тебе это что-то говорит?

Тот покачал головой, словно освобождаясь от дурного сна.

– Нет, абсолютно ничего. Я имею в виду имена.

Но Максим достаточно его изучил. Он знал: когда тот смотрит куда-то вдаль, в пустоту, и делает долгие паузы между словами, это означает, что у него в голове вертится какая-то идея. Еще новичком жандарм очень многому научился, работая с Анри Саже, и в самых сложных расследованиях узнавал все больше о своем менторе, его образе мыслей и подходе к работе. Теперь тот был явно встревожен, что не предвещало ничего хорошего.

– Но?.. – подтолкнул он хозяина.

– Но образ действий мне кое-что напоминает. Говоришь, запросы ничего не дали?

– Во всяком случае, ничего существенного. По страховкам и пособиям ноль данных: пособия обычно запрашивают мигранты, но все четверо не имеют с ними ничего общего.

– Короче, в результате о них ничего не известно, никакой информации, верно? И никаких фото?

Максим покачал головой.

Анри откинулся на спинку кресла, потирая лицо.

– Я тебя знаю. Когда ты так себя ведешь, значит ты о чем-то думаешь.

– Разумеется, я о чем-то думаю, все о чем-то думают! – отозвался Анри и в завершение своей сентенции подмигнул. Потом вздохнул, плечи его приподнялись. – Разве вы еще

не сталкивались с закрытой информацией?

– То есть? Засекреченной спецслужбами? – спросил заинтригованный Максим.

– Именно. Твои жертвы очень напоминают призраков, а призраков, кроме как в детских сказках, можно найти только в делах, связанных с защитой свидетелей.

В голове у молодого дознавателя внезапно распахнулась дверь, открывая доступ к новым версиям. Слишком потрясенный возможностью связи этого расследования с сектой, в которой прошли его ранние годы, он почти не рассматривал иные возможности.

– С чего ты это взял? – поинтересовался он.

– Не знаю, интуиция, – ответил Анри, постукивая себя по носу указательным пальцем. – Имена какие-то странные, не находишь? И потом, это ведь ненормально, что вам не удалось ничего нарыть.

– И возможно, именно поэтому их квартиры принадлежат одному и тому же агентству недвижимости.

– Наверняка их поселили, кормили и зачищали следы за счет налогоплательщиков.

С озадаченным видом Максим скривился, что сделало его лицо более мрачным, почти гневным. Он медленно качнул головой и заметил:

– У меня не такой большой опыт, как у тебя, и все же мне кажется, что это перебор. Какой судебный процесс оправдал бы подобную трату средств?

– А кто говорит о судебном процессе? Речь вполне может идти о текущем расследовании, – возразил бывший капитан.

– Какое расследование? Политическое? Наркотрафик? Откуда должны исходить приказы? А главное, средства?

– Не исключено, что из контрразведки. У меня есть старый друг в тамошней верхушке – если хочешь, могу ему позвонить. Он мне ничего не скажет, но, если я объясню, в чем дело, он, по крайней мере, намекнет в общих чертах, возможен ли подобный расклад.

– В таком случае я перешлю тебе досье по мейлу.

Смартфон Максима внезапно завибрировал. На экране высветилось имя Эммы. Он перевел мобильник в беззвучный режим и убрал в карман.

– Ты не ответишь на вызов? – удивился Анри.

– Я опаздываю уже на много часов, но все же не буду терять время на телефон, когда мы с тобой не виделись два месяца.

– Тогда я приберегу свой роковой удар до следующего раза, – улыбнулся тот.

– У меня такое ощущение, что эта партия никогда не закончится.

– Если ты будешь играть раз в два месяца, до финала мы, ясное дело, не доберемся! – согласился Анри, дружески хлопая молодого человека по плечу.

Намек на почти шестидесятидневное отсутствие Максима неожиданно смутил Анри. Он помолчал и, чтобы повисшая пауза не испортила столь редкий момент дружеского общения, снова наполнил чашку гостя.

Тот посмотрел на завитки пара, поднимающиеся над зеленоватой жидкостью, и обратился к бывшему начальнику:

– Спасибо за все, что ты сделал. Я знаю, что все два месяца не показывался и у меня не было случая поблагодарить тебя, но спасибо.