Я их всех убил
Шрифт:
– Установлено, что эта женщина проститутка; возможно, квартира в центре города была просто местом для встреч. Она там только «работала», если позволите так выразиться. И сомневаюсь, что она появлялась там в свои больные дни.
«Больные дни», чего только не наслушаешься! – подумала Эмма. Но замечание Павловски заставило ее поколебаться: а вдруг она промахнулась?
Максим взял досье. С отсутствующим видом он отошел в сторону и медленным шагом, как зомби, двинулся к своему столу под изумленными взглядами обоих коллег.
Он опустился на стул, положил листки
А если Эмма действительно нащупала что-то важное? По какой причине женщина не держит у себя в доме средств гигиены, чтобы поберечь белье в случае менструации? Возможных ответов было бесчисленное множество, как и совпадений: не все обязательно укладывалось в непреложную логику, часто самые простые объяснения оказывались ближе всего к истине. Может, у Нины Грокис-Стейнер в тот день закончились прокладки? Разве это не самый очевидный ответ?
Белая сторона кубика была собрана, и он уже собрался перейти к цветному ободу, как вдруг хлопнул по столу левой ладонью. Потом отложил игрушку и запустил браузер.
Борис бросил на Эмму недовольный взгляд, та в ответ только пожала плечами, давая понять, что за все эти годы привыкла к странному поведению их коллеги.
– Может, скажешь нам, что ты делаешь? – проворчал Павловски, едва сдерживая раздражение.
– Кажется, у меня идея, – тихо ответил тот. – Идите сюда.
Борис неохотно повиновался, Эмма с возбужденно блестящими глазами последовала за ним. Она чувствовала, что навела друга на след, как в старые добрые времена, когда они составляли идеальную пару дознавателей.
Максим не стал ждать, пока двое других к нему присоединятся, и ввел в поисковик название сайта эскорта. Навел курсор в фильтре на название «Анси» и кликнул. Количество возможностей прекрасно провести время в хорошей компании резко сократилось, и для очистки совести он снова проверил список профилей. Все тот же, и никакой Нины.
Пока он обшаривал глазами экран, взгляд остановился на трех флажках в шапке страницы. По умолчанию поиск производился в том, где было указано «Девушки». Следующий флажок предназначался для клиентов, предпочитающих связь с мужчинами, но Максима заинтересовала третья отсылка. Он навел курсор на текст, который изменил цвет, став голубоватым.
Он только что кликнул на «Транс&Травл».
В этой весьма специфической области предложение сводилось всего в трем профилям. Он вывел их на экран, и внимание дознавателей сразу привлек один из них. Всплыло не оставляющее сомнений имя: Нина ГС.
На фото была женщина в фетишистском костюме монашки и с заблюренным лицом.
– Что еще за бред? – растерянно бросил Павловски.
– Эмма права, – ответил Максим. – Нина Грокис-Стейнер мужчина.
Борису стоило неимоверных усилий смириться с подобной информацией, а демонстрируемые на экране снимки отнюдь не способствовали приведению мыслей в порядок. Нина выглядела точь-в-точь как красивая женщина, высокая и стройная, даже похожая
– Я же почувствовал, что Коста от нас что-то скрывает, – сказал молодой синерголог. – И его поза, и жесты выражали стыд, но, когда он наконец признал, что пользовался услугами эскорт-девицы, я на это и списал его смущение. Однако у него были более постыдные причины…
Эмма наклонилась над столом, просмотрела все пять фото профиля, выпрямилась и ругнулась:
– Мало того что вам, мужикам, больше платят, так еще из вас получаются чертовски классные бабы! Это просто несправедливо.
В смятении Борис, похоже, не оценил юмора и по-прежнему не отрывался от экрана. Что до Максима, у него это расследование давно отбило всякое желание шутить.
– По-вашему, это только дурацкое переодевание или?.. – выдавил Павловски.
– То есть имеется у него еще эта штуковина или нет? – прервала его рыжая красотка. – Знаешь, можешь говорить прямо.
Он запустил руку в свою золотистую шевелюру. Эмма продолжила:
– В целом, если она… э-э-э, он… проходит гормональную терапию и твердо намерен сменить пол, то это транс, то есть трансгендер; но если это просто мужик, который для собственного удовольствия рядится девицей, хоть и очень клевой, должна признать, что это трансвестит, а в просторечии – фембой.
Выслушав объяснение молодой женщины, Павловски проворчал:
– Спасибо, Леруа, я пока еще могу отличить одно от другого. Ладно, а конкретно что это для нас меняет?
– На самом деле ничего особенного, – признал Максим, неожиданно прервав свой обет молчания. – Зато у нас есть дополнительная информация: номер телефона.
Он снова прокрутил страницы профиля Нины и вернулся к первой.
– Погоди! – вскричала Эмма, устремляясь грудью вперед. – Вернись к предпоследнему снимку.
Он, недоумевая, послушался.
– Можешь увеличить? – спросила она.
Он щелкнул два раза и внезапно понял, что` именно она заметила.
Холодное лезвие тревоги вошло в его внутренности, пульс участился.
– Вон там, – сказала Эмма, указывая в угол картинки. – Видите?
К несчастью, Максим видел даже слишком хорошо. Он не обратил внимания на детали, и, хотя интуиция подсказывала ему, что в обстановке, выбранной Ниной для фотосессии, есть что-то знакомое, он подсознательно закрыл на это глаза. Однако ничто не могло ускользнуть от тренированного глаза Эммы Леруа.
– На стене в глубине видно название места, где делались снимки. В «Гравити Зеро»! Это недалеко отсюда, в нежилой зоне, – победно заявила она.
«Гравити Зеро». При одном упоминании волна дурноты прошла по телу молодого человека, начавшись с затылка и распространившись до кончиков пальцев.
– И что это за место? – поинтересовался Борис.
– Клуб, его посещают и свингеры, и садомазо: несколько лет назад у нас был туда рейд, – уточнила Эмма. – Ничего по-настоящему серьезного: патрон вроде в порядке, ну, немного легкой наркоты, как во всех ночных заведениях.