«Я крокодила пред Тобою…»
Шрифт:
Марина шла домой в полном недоумении. Олег Калугин напросился к ней в гости. Впрочем, это ни к чему никого не обязывает. Взрослые люди. Встретились, разбежались. У него, вроде, девчонка есть на Болотном. Болотный – небольшой поселок в пятнадцати километрах от Северогорска. До конца восьмидесятых огромный Болотнинский завод «Атом» производил для оборонки страны, как сейчас говорят, эксклюзивную продукцию. После распада державы, чтобы как-то продержаться на плаву, завод наладил выпуск кастрюль. Но, по слухам, один из цехов продолжал
Олег обещал прийти часам к восьми. Марина пожарила окорочка, отварила макароны и нарезала овощной салат, заправив его сметаной. На балконе остывал брусничный морс, в дверце холодильника по стойке «смирно» стояла запотевшая бутылка «Финляндии», еще две потели в морозильнике. Марина бегала по квартире от шкафа к ванной, из ванной в кухню. «Блин, блин, блин… Мама, что делать? Что будет?..» Машка копошилась с игрушками. Звонок. «Ну все, мне конец». Марина открыла дверь. Олег стоял на пороге в ярко-красной широкой футболке, черных джинсах «Вранглер», в одной руке он держал тяжелый пакет, в другой – гитару.
– Привет! Я пришел! – широко улыбаясь, Олег сделал первый шаг в Маринкину жизнь.
– Привет! – улыбаясь, ответила Марина, принимая гитару. – Входи. Ей было двадцать восемь. Она ждала перемен. – Проходи на кухню.
Олег не спеша сняв свои крутые мокасины, прошел в хрущевский закуток и стал раскладывать на столе содержимое пакета.
– Ого! Подготовился.
– Я не знал, что ты будешь. Решил всего по чуть-чуть. Стопки?
– На окне.
Уверенно манипулируя бутылкой, Калугин разлил по стопочкам холодную водку.
– Я шампанское буду.
Из гэдээровского серванта Марина принесла бокалы. Она разложила по тарелкам еду и села на краешек табурета, выпрямившись в натянутую струнку.
– Поешь сначала, чтобы не захмелеть.
– Ну, Маришка, твое здоровье! – Олег махом закинул водку и аккуратно закусил салатом. Потом не спеша принялся за курочку. Марине кусок в горло не лез. Нервный спазм сжал желудок. «Олег Калугин у меня дома. Ерунда какая-то. Сидит на моей кухне и ест жареную курицу». Она залпом выпила бокал шампанского.
– Сейчас икать ведь будешь, дуреха! – Олег наливал вторую стопочку, – лучше водочки выпей.
– Ой, мамочка моя, ой…
– Ну кто же шаму залпом пьет?
– Я.
– Давай – за вкусный ужин. И за тебя!
Шампанское сделало свое дело, Марину стало отпускать.
– Олег, а ты что пришел-то ко мне?
– А что, не надо было?
– Ты не ответил.
– Ты мне нравишься.
«Врет. Чтобы завтра не обидно было».
– А-а, нравлюсь…
– А ты как думаешь? Почему?
– А никак не думаю. Пришел и пришел. Завтра будем думать, почему да зачем. Сыграешь?
Олег взял гитару. Чиж, Лоза, Макаревич, Никольский. Он пел песню за песней. Марина смотрела на него. Светлые, голубые днем, глаза сейчас немного помутнели, потемнели. Олег снял
– Я пойду Машку уложу.
Марина закутала дочку одеяльцем, присела рядышком на кровать, прислушиваясь к гитарному бренчанию.
– …прости, я снова без цветов, но я полдня болтался в небе…
– Маша глазки сейчас закроет и будет баиньки. А я тебе про маленькую собачку расскажу.
Маша сложила ручки поверх одеяла и доверчиво приготовилась слушать маму.
– Жила-была маленькая собачка. Она была пушистая и очень добрая. Но у нее не было друзей. И вот однажды собачка решила найти себе друга и побежала в лес, она шла через зеленую полянку, на которой росло много красивых и ярких цветочков…
– Эй, вы где, девчонки? – в двери спальни показалась длинноволосая голова Олега.
– Мы усыпляемся, я приду скоро, подожди на кухне.
– Я с вами хочу.
– Олег, она с тобой не уснет.
– Это тебе кажется. Ты вот что, Маришка, иди на кухню и налей себе шампанского, а мне водочки, а я дочу твою усыплю.
– Да ты что, Олег? Это бесполезно, не дури.
– Давай иди уже, мамаша. Маша, Маша, где наша мамаша? – Олег выпроводил не сопротивляющуюся, покорную Маринку.
Она прибрала грязную посуду, поменяла тарелки. Села на подоконник. Хотелось удивляться и анализировать. Но не было ни одной мысли, а ситуация становилась все более естественной. Мама моет посуду, папа укладывает дочь. До Марины доносился негромкий разговор Олега с Машей, девочка что-то лопотала, очевидно, рассказывала о своих делах за день, Олег что-то монотонно бубнил. Марина с бокалом шампанского тихонько подошла к двери, прислушалась.
– ВЕЗИ МЕНЯ, ИЗВО-О-ОЗЧИК, ПО ГУЛКОЙ МОСТОВО-О-ОЙ, А ЕСЛИ Я УСНУ-У, ШМОНАТЬ МЕНЯ НЕ НА-А-ДО… – Олег медленно растягивал слова авторской «колыбельной», – Я С-А-АМ ТЕБЕ ОТДА-А-АМ, ТЫ ПАРЕНЬ В ДОСКУ СВО-О-ОЙ, И ТОЖЕ ПЬЕШЬ КОГДА-ТО ДО УПА-А-А-А-ДА…
Марина открыла дверь и вошла в комнату. Олег стоял на коленях у кровати, похлопывая по спинке засыпающую Машку. Марина подошла, присела рядом на пол, оперлась локтем на кровать, подперев голову рукой. Она смотрела на него глазами жены и матери.
– Олег…
– Уснула…
– Олег…
– Не говори ничего…
Он взял Маринкину ладошку в свои большие теплые ладони и приложил к губам. Потом поцеловал мизинец, постепенно поднимаясь к запястью, все выше, к изгибу локтя. Марина не думала ни о чем, она была пьяна и абсолютно счастлива…
***
…Уличный фонарь ярко бил в окно, освещая часть ночного дома. «Какой же ты худющий», – Марина лежала, свернувшись калачиком, и смотрела, как Олег задергивает шторы.