«Я крокодила пред Тобою…»
Шрифт:
Звонок в дверь прервал Маринкины размышления. «Олег? Рано, так быстро дверь с Иришкой обстряпали…»
– Привет! – Вова шагнул в квартиру, следом вплыл привычный легкий запах спиртного. – Как обещал. Одна?
– Пока одна.
– Ждешь ё… ря?
– Ты не мог бы уйти сейчас?
– Знаешь, не мог бы. Посмотреть хочу на твоего.
– Уверен?
– Абсолютно. Доча моя, здравствуй, девочка. Иди к папе!
Маша, улыбаясь, потянулась к отцу.
– Хорошая моя, давай я тебя на коленках
Малышка смеялась, проваливаясь между отцовских колен.
– Исё, исё!
– Вов, может, не будешь сегодня папашу включать? – Марина смотрела на них, и ее сердце сжималось от жалости к обоим.
– Ты беспечная эгоистка и лишаешь ребенка отца!
– Да ну? Ты сам ее лишил своего присутствия. Сегодня тебя сюда принесли исключительно твои мужские подозрения, а то, что Машка тебя ждет целыми днями, неделями, месяцами, тебе на это наплевать! Ты всю жизнь делаешь меня виноватой, непонятно в чем!
– Да нет, моя одалиска, просто ты чувствуешь, что косячишь. Нельзя чувствовать вину, не будучи виноватой. Так ведь?
«А что, если это так? Почему я всегда чувствую, что неправа? Но в чем же? В чем?! Марина, да все просто. Твоя вина в том, что ты живешь с человеком, которого не любишь. И он это чувствует. И его поступки оправданы знанием своей ненужности в твоей жизни. Поэтому он делает, что хочет. Вернее, что заблагорассудится. Он же знает, что тебе все равно, есть он или нет. Жизнь сложно проживается, но просто объясняется».
– Баранки гну, – Марина не знала, что отвечать Володе, как вести себя с ним. «Шесть лет мы с ним вместе, и сейчас надо принимать решение. Оно, в общем, принято. Разговор впереди такой трудный, дурацкий». – Вова, правда, приходи завтра. Я не могу сегодня решать с тобой никаких дел.
– Мариша, да нет же никаких дел. Я просто пришел, как обычно.
– Ты не понял? Сегодня не как обычно. Не как всегда, понимаешь? Давай завтра?
– А! Так значит, все-таки ё… рь!
– Да не матерись ты уже при Машке, придурок!
Вовка прошел на кухню. Марина достала из сумки сигареты и пошла следом. Он стоял у подоконника, сунув руки в карманы, и смотрел в окно. Как ночью Олег. На том же месте, но другой мужчина. Уже совсем чужой, посторонний. А тот, родной, свой, настоящий, пока не пришел. Он свободной красивой женщине в данную минуту дверь продает. «Как же достало все! Вся эта бессмыслица! Дверь, ночь, пупс в пеленках…». Марина прикурила, глубоко затянулась. Задержала дым и стала медленно выпускать его тонкой серой струйкой.
– Вова, если ты действительно хочешь дождаться вечерней встречи, оставайся. В самом деле, какая разница, сегодня все решить или бесконечно откладывать разговор? Ты же сам понимаешь, у нас нет семьи уже
– И Машку по легкомыслию?
– Ты Машку не хотел. Вот не надо сейчас… Ты вообще детей не хотел, если помнишь. Я обманом забеременела. Так что не надо сейчас искать причин моей супружеской неверности, – Маринка двумя пальцами нарисовала в воздухе кавычки.
– Марина, я не хочу… – не оборачиваясь, вдруг тихо произнес Володя, – не надо, пожалуйста…
Сердце Маринки кричало, что она последняя сволочь. «Не хватало сейчас распустить сопли и вспомнить о долге перед ребенком и ее отцом! Держать себя в руках, не поддаваться! Это манипуляция! Господи, да где уже Олег? А вдруг не манипуляция? Вдруг, правда, любит? Да-а уж… хороша любовь…». Марина затушила окурок, открыла воду и подставила ладонь под дрожащую струю воды. Она смотрела, как несимметричным фонтанчиком вода стекала с ладошки, с шумом ударяясь о дно мойки из нержавейки.
– Вов…
– Да?
– Ты понимаешь, что поздно?
Молчит. Не ерничает, не ругается.
– Слышишь? Поздно. Не вернуть ничего. Да и возвращать нечего.
Молчит. Смотрит в окно. «Я его таким не видела ни разу. Тихим, пришибленным каким-то… Нет, не пришибленным. Сломленным. Я его сломала. Я сломала? Я?! Нет, это поразительно – всегда чувствовать вину…» Звонок. Плечи Володи чуть вздрогнули, он продолжал стоять не шелохнувшись. Марина с громко бухающим сердцем пошла открывать дверь. Она подошла к ней, медленно, глубоко вдохнула и на выдохе плавно повернула замок.
– Это я, Маришка! Я быстро?
– Привет, Олег. Ты вовремя. Ты всегда в моей жизни будешь вовремя… Проходи. Я не одна.
– Да? С кем?
– Володя пришел…
Марина мельком посмотрела на Олега. Сказанное ровным счетом ничего не изменило в его лице.
«Наглеет».
Он не спеша разулся, джинсовую куртку аккуратно повесил в прихожей, провел ладонью по ее рукавам, разравнивая несуществующие складки. Туда-сюда повертев головой, посмотрел на себя в зеркало, оправил усы и короткую бородку. «Волнуется», – Марина стояла, прислонившись к стене, Маша прижалась к маминой ноге, держа замотанного, как мумию, пупса вниз головой.
– Привет, Машуля! – Олег потрепал девочку по мягким белым волосам. – Ну, Мариша, ужином накормишь?
– Олег…
– Накормишь? – перебил Калугин.
– Да… проходи в кухню. Или… иди пока в зал, я разогрею.
Олег взял Машу на руки, они прошли в гостиную.
– Володя… там Олег, – вернувшись на кухню, сказала Марина Володиной спине.
– Я слышал, не глухой. Марина, я не уйду, – не поворачивая головы, ответила его спина.
– Вова, это бессмысленно. Бессмысленно, понимаешь?