Я летал для фюрера
Шрифт:
Сидел в самолете, поскольку там теплее, но теперь снова вышел пройтись. От нечего делать перебрал инструменты и обнаружил, что электрооборудование не повреждено. Дал несколько очередей из пулемета. Над поверхностью озера взметнулись фонтанчики снега. Эхо от выстрелов многократно раздалось в мертвой тишине гор. Его должно быть слышно за несколько километров отсюда.
Час за часом я терпеливо жду. Ищут они меня или нет? Я пожевал еще несколько сигарет, чувство голода все сильнее. Никотин облегчает страдания.
Снег, видимо, никогда не перестанет идти. Уже 14.00.
Через каждый час я стреляю из пулемета. Если ночью небо прояснится, смогу пустить сигнальную ракету.
Я потерял чувство времени в этом бесконечном ожидании. Снова наступила ночь. Снег налетает стремительными порывами. Шелк парашюта очень мягкий, нежный, как платье прекрасной женщины. Мысленно я могу отправиться куда угодно, а по-другому отсюда трудно выбраться. Я промерз до костей и не выхожу никуда, сижу и дрожу как собака, несмотря на меховую куртку и парашют. Это, видимо, из-за голода. Мой желудок восстал против табака, который я жевал.
Пытаюсь заснуть, чувствуя голод и холод.
8 марта 1942 годаОпять наступил полдень. Снег перестал идти. Сегодня они должны меня найти, иначе мне не выбраться отсюда. Время от времени я даю короткие очереди. Они должны найти меня сегодня.
В 16.00 я услышал собачий лай, а через минуту увидел прекрасного ирландского сеттера, он громко меня поприветствовал. Вскоре я пожимал руку старшему лейтенанту из альпийского полка.
9 марта 1942 годаНочью меня отвезли на машине в Осло. Я немедленно доложил дежурному офицеру в штабе военно-воздушных сил.
Я прекрасно выспался этим утром в гостиничной комнате, предоставленной в мое распоряжение. В полдень меня забирает транспортный самолет, направляющийся в рейх. Он доставит меня в Аальборг в Дании. Там эскадрилья Лозигкайта пережидает плохую погоду.
10 марта 1942 годаВчера я встретил горячий прием моих товарищей. Им очень понравился мой ирландский сеттер, Турит. Я купил его у горного отряда.
В 15.11 мы вернулись в Джевер. Турит спокойно лежал в багажном отделении за моей спиной во время перелета.
Эскадрилья специального назначения расформирована. Дитер и я вернулись в наши прежние звенья.
21 июня 1942 годаПосле возвращения из Норвегии я совершил уже более 150 боевых вылетов, патрулируя воздушное пространство над Северным морем с баз Джевер, Вангерооге и Гузум.
Все летчики — прекрасные профессионалы и хорошие ребята. Наш командир — капитан Доленга, я — его заместитель, а лейтенант Герхард, которого я знаю по 52-й истребительной авиагруппе, — наш главный инженер. Лейтенант Штайгер назначен к нам несколько месяцев назад. Это высокий рыжеволосый парень — прекрасный пилот, сбивший свой первый «бленхейм» при атаке на наш морской конвой несколько дней назад.
Унтер-офицеры Мауль, Фогет и Добрик — опытные солдаты. Они удостоены Железного креста первой степени в битве за Англию. Сержанты Веннекерс[13] и Раддац начали войну в Голландии год назад. Сержант Бирман, невысокий парень из Берлина, прибыл из России, как и я. В начале войны он вместе с пехотой был в Польше.
Наземный
Около года капрал Арндт руководит группой, обслуживающей мой самолет. Этот преданный парень, мой «Мессершмитт-109» и я образуем неразлучное трио. Мы еще долго оставались вместе.
Будет несправедливо не упомянуть наших четвероногих друзей. Турит, мой сеттер, прекрасен и избалован, темперамент у него как у примадонны — он самый быстрый пес в военно-воздушных силах. Фипс, обезьянка, — наш талисман, полная анархистка — она вовсе не признает дисциплину. Во время очередной инспекции она утащила фуражку полковника и забралась с ней на крышу ангара. Это была самая веселая инспекция, которую я когда-либо видел. Фипс была предупреждена о том, что ее отправят на русский фронт. Наверное, она будет нашим секретным оружием — если русские ее увидят, они будут смеяться так, что не смогут стрелять.
Так мы, летчики, и живем в нашем странном маленьком мире, в конце взлетной полосы.
22 июня 1942 годаК моему удивлению, вчера вечером пришло распоряжение о том, что часть самолетов нашего звена переводится в Голландию под моей командой. Для оперативных целей я вошел под прямое подчинение штаба дивизии, где применяются новейшие методы воздушного контроля и перехвата.
Ночью наши самолеты были оснащены новейшими ультракоротковолновыми приемниками. Мне было приказано провести тестирование новой системы «Y» в боевых условиях. Для этого мне предоставлена свобода действий и широкие полномочия. Среди прочих документов я получил из штаба дивизии следующее письменное удостоверение:
«Лейтенант Кноке прикомандирован к экспериментальному подразделению Второго авиационного корпуса для выполнения специальных заданий Верховного командования, эта работа очень важна для ведения военных действий.
Настоящим удостоверяется то, что он имеет право приземляться на любом аэродроме, включая те, которые находятся за пределами территорий 1-й истребительной дивизии и 12-го авиационного корпуса».
Подписано майором, представителем Генерального штаба при штабе дивизии.
Внедрение новой системы «Y» существенно улучшило дальнюю радиосвязь между самолетом, находящимся в полете, и базой. На деле это означает, что база может определять местонахождение наших летчиков и направлять их полет в любое время.
Штаб превратился в огромное бетонное бомбоубежище. В центре на зеркальном стекле установлена огромная карта Голландии. В дальнем конце этой гигантской карты высокая площадка, где сидят девушки в военной форме в наушниках и с микрофонами. Девушки получают с радаров, расположенных вдоль побережья, донесения о приближающихся вражеских самолетах и помечают на картах, отображая изменения в их расположении. Другие девушки определяют местонахождение наших самолетов при помощи системы «Y» и также обозначают их на карте.