Я люблю, и мне некогда! Истории из семейного архива
Шрифт:
Были предприняты все усилия для его спасения: заводское начальство пишет председателю Президиума Верховного Совета СССР Николаю Швернику прошение о помиловании. Ходатайствует и старый севастопольский знакомый, революционер-подпольщик, а теперь Герой Советского Союза полярник Иван Папанин. Помогает севастопольский фронтовой товарищ Тараса, а ныне контр-адмирал Филипп Октябрьский.
Вот “зашифрованное” сообщение от бабушки:
Дорогие! Операция прошла успешно, есть все шансы на благополучный исход. Сейчас от профессора (“профессор” – это либо адвокат, либо кто-то из руководства завода. – Ред.).
В конце концов деда помиловали и хорошо встретили на заводе
26/xii 47
Сегодня уже на заводе принял прежнюю должность. Вчера был приемный день – приходили мои рабочие, дрова нарубили, радовались. Вечером явился мой начальник Белов с женой. Приехал я вчера дневным поездом, сразу звонил Винькову и Минкову – все были рады. Настроение превосходное. Мне необходимо отдохнуть от пережитого. Заживем опять хорошо. Мне попитаться 1 месяц, и я опять полноценный человек. Дорогие Ася, Мося, Адочка, Муля – всем вам пришлось много пережить. Главную тяжесть ты, Мося, перенес на своих плечах. Много горя было всем, и я еще молодцом, что я еще могу работать.
В декабре 1949 года родители отца гостили в Москве, а по возвращении их ожидало радостное известие – им дали комнату в капитальном доме, в квартире с одними соседями, хорошо знакомыми симпатичными людьми.
Бабушка пишет:
Нам дали комнату. Сегодня переехали. Устали очень, но какое блаженство, не надо думать о том, что надо принести дрова, воду. В комнате тепло, воды льешь сколько хочешь, в уборную не надо бегать куда-то. Если бы все это было возле Вас и работа папы тоже. Я так рада за папу, что у него никаких домашних забот.
Письмо от деда:
Наконец мы ожили. Избавились от нехорошего. Здесь так тепло, чисто, уютно, в доме тишина. Приемник, телефон. Соседи – очень славные люди, приветливые. Выходные дни мы к ним, они к нам. Мы продали дрова за 195 рублей. Уплатили квартплату октябрь – ноябрь и у Абрамсона купили кухонный стол за 30 рублей, там был ящик. Кухня большая, пополам с соседями. Встаю утром – никаких забот по хозяйству, но все это хорошо, если бы жили вместе и могли бы помочь. А все думаем, как вы живете?
Отец настаивает на переезде:
Мы – все дети и внуки ваши – твердо решили, что пора вам быть с нами. Жизнь стала значительно легче, все мы вполне прилично обеспечены хорошей работой, заработком. И это прямо-таки недопустимо – продолжать нам жить врозь. Ведь редко отец и мать так много сделали для своих детей, как вы. И редко где между детьми и родителями есть такие по-настоящему сердечные и близкие связи, как у нас с вами. Ваш приезд и жизнь с нами нисколько нас стеснить не смогут. Работу я папе найду близко и подходящую (как только папа достаточно отдохнет и захочет работать). Пусть это будет приятная работа на 250–300 рублей. Да, папа, да, небольшое усилие всех нас, детей, – и вы будете жить не хуже, чем там. Зато более спокойно и счастливо, жаль, что мы вам не написали об этом сразу.
Я кое-что приготовил за последний месяц. Вам предоставляется комната, реконструированная из нашей кухни. Я сделал в ней отличный ремонт, и она сейчас выглядит, как наши прочие комнаты, поставил добавочную батарею. Все (вплоть до пола) перекрасил. Хоть она и мала, на нее любо поглядеть. В ней поместится старая тахта, стол, кресло, шкафчик. Кухню я устроил тоже.
Ася пишет в 1948-м, сразу после отмены карточек:
Надеюсь, что вы, зная мою “любовь” к письмам, не обижаетесь на мое молчание. Миша и дети вам пишут чаще. У нас все по-старому. Вы, мама, ведь недавно от нас и жизнь нашу знаете. Жить, конечно, стало легче, эти проклятые магазины, карточки и рынки, которые выматывали и опустошали, – все это ликвидировано. Я почти никуда не езжу, так как достаю
И все-таки старикам очень трудно решиться на переезд:
Мы очень рады вашей заботе, вы сами, думаем, понимаете, что наш переезд в какой-то степени вас всех материально обременит, но вправе ли мы помощь сейчас принять и насколько это является необходимым, решим все же по приезде, так как решать это по-своему не следует, а тщательно обсудить.
Приезжать совсем – сейчас, мы должны проделать многое: продать вещи, картофель, папа в этом деле не помощник, а время пройдет, ему же надо отдохнуть.
Телеграмма от отца:
Последнее письмо отца перед переездом в Москву бабушки и дедушки:
Через 2 недели – 2 мая – мы должны сидеть за широко раздвинутым столом всей семьей и пить за ваш приезд в Москву. Хватит колебаний и раздумий – надо воссоединяться.
Тарас пишет вам о лирической стороне вопроса, а я – о деловой.
Все равно ведь надо будет приезжать. Зачем же откладывать? Вам будет с нами и покойнее, и веселее, и легче.
Ваша комната – в нашей квартире. А сейчас – можно будет у Тараса пожить. Летом у Адочки на даче, у нас в садике (он чудесный – я только что в нем возился).
В это время Тарас получил комнату от Электролампового завода, недалеко от школы № 437, где мы жили, и бабушка с дедушкой у него достаточно комфортабельно обосновались. По тем временам взрослый сын и двое родителей в комнате – норма. Так закончилась эпоха Дербышек.
Юра. Школа
После окончания 6-го класса Юру отправили в пионерский лагерь. Он пишет оттуда:
19.6.45
Здравствуй, дорогая мама!
Как ты живешь? Сижу я сейчас в палате, на улице холодно, все мои “друзья” разошлись. Сижу и все время думаю о доме: как вы живете, что делает Володя и все. Живу я ничего. Только очень скучаю о тебе, о папе и обо всех.
Обязательно, если можешь, приезжай 1-го. Захвати носки и полотенце. Хожу последние два дня в ботинках. Когда приедешь ко мне, мы обо всем поговорим. Может, мне стоит поехать домой, а может, и нет. Не знаю. В палате у меня целая тумбочка. Туда я складываю почти что все. Сегодня одел пиджак и свитер. Не знаю, хватит ли мне этого на всю смену. В лагере много всяких игр, несколько мячей. Иногда играю. “Домби и сына” читаю медленно. Только на 300-й стр. 1-го числа, наверное, будут машины для родителей, так что приезжай. Но вообще, не знаю, может, и не будут. Сегодня ходили в лес. Нарубили и принесли огромные бревна для физ. площадки. За это тех, кто ходил, в том числе и меня, после обеда еще раз так накормили, что мы еле встали. Добавки супа дают всегда.
Ну, пока, до свидания. Передай горячий привет папе. Напиши адрес Володика.
Крепко тебя целую.
Одеться после войны было нелегко. Мама пишет Юре:
Сынуля, ни о чем не беспокойся, костюм сошьем тебе к октябрьским праздникам, а брюки, если очень коротки станут, попроси у тети Груши отпустить.
Юра – бабушке и деду:
Недавно с папой проходили целый день по магазинам: искали костюм. Обошли 12 комиссионок, но пока ничего не нашли. Но он шьет себе другой, а мне перешьют из его синего, а то он ему стал совсем мал. В своем пальто я не мерзну, так что вы не беспокойтесь.