Я люблю Капри
Шрифт:
— Я готова, — говорю я. — Это идеальное место, даже если мы не совсем одни.
Задержав дыхание, я разглаживаю коричневую бумагу. Я уже готова запустить палец под клейкую ленту, но останавливаюсь, поднимаю голову и говорю:
— Люка, поцелуй меня!
Он тут же одаривает меня совершенным поцелуем — нежным, искренним и волнующим. И я понимаю — сейчас самый подходящий момент увидеть то, что может однажды стать моим свадебным платьем.
26
Платье — нежнейшего сливочного цвета, украшено
— Ты будешь в нем похожа на principessa. [85] Схватив фотоаппарат, Люка щелкает меня так быстро, что я даже не успеваю воскликнуть «Где моя корона?». Потом он поворачивается к женщине в бейсболке и спрашивает:
85
Принцесса (um.).
— Не могли бы вы нас сфотографировать? Она секунду сомневается, потом соглашается. На одном снимке мы улыбаемся как сумасшедшие, а на другом — обмениваемся легким поцелуем. Потом женщина достает свою камеру и просит Люка сфотографировать ее рядом с Сальваторе. Она говорит, что приехала из Калифорнии и просто обязана была проехать на машине по Амальфи, потому что друзья сказали ей, что это итальянский эквивалент шоссе вдоль тихоокеанского побережья.
— И какие у вас впечатления? — спрашиваю я.
— Ну, я-то думала, что это приличная горная дорога, но здесь…
— Мне говорили, дороги здесь очень сильно виляют из стороны в сторону…
— Дело не в дороге, а в водителях, — протестует дама в бейсболке. — Эти итальянцы — просто сумасшедшие! — Она бросает взгляд на Люка. — Я никого не хочу обидеть.
— Никто и не обиделся! — улыбается Люка.
— Я недавно была в Риме, так можно подумать, что светофоры там расставили для украшения!
Фотосессия продолжается — голландский молодожен трогает Люка за руку и просит сфотографировать его с молодой женой. Я наблюдаю за Люка с благоговением. Поверить не могу, что он смотрит на меня с тем же чувством. Я перебираю хрустальную вышивку и думаю о Винченцо: это платье — овеществленный фрагмент его любви.
— Знаете, лучше не показывать жениху платье до свадьбы — это плохая примета, — советует мне американка.
— Все плохое уже случилось, — говорю я ей в приступе безудержной искренности. — Он женат на другой.
Какое-то время американка пораженно на меня смотрит.
— Да у вас нет никакого уважения к святости брака! — бросает она сквозь зубы. — Где вы набрались такой наглости? Такой жестокости? Вы хоть немного подумали о его жене?
Я испуганно моргаю, не понимая, как мне удалось пробудить в ней такой гнев.
— Вы представляете, что это такое, когда муж вам изменяет? — голос ее срывается.
Она
— Вы мне отвратительны! — заключает американка и удаляется, искоса бросив в сторону Люка исполненный ненависти взгляд.
Я смотрю в землю. Невероятно — я сделала то, чего клялась никогда не делать. Совершила поступок, за который бы презирала других, и прежде всего — маму. Я переступила черту, стала наследницей изменницы. До сих пор я высоко держала голову, даже не помышляя опуститься до того, чтобы попробовать понять, почему такое случается. Конечно, сейчас это происходит сплошь и рядом, происходит со всеми. За такое преступление теперь не арестовывают. Но эта американка в бейсболке не знает предыстории… Я пытаюсь отмахнуться от ее слов, но меня охватывает отвращение к самой себе. Я могу привести миллион подтверждений правоты ее слов. Во мне нет больше уважения. Ни к святости брака. Ни к жене Люка. Ни к себе.
— Что с тобой? — спрашивает Люка, опускаясь рядом со мной на колени.
— Похмелье начинается. — Я сглатываю подступивший к горлу комок.
— Тут неподалеку есть небольшое кафе, — говорит он, указывая в пространство. — Пойдем попросим воды?
— Хорошо. — Я киваю и принимаю его протянутую руку.
За удовольствием всегда следует наказание. Я чувствую себя пришибленной, будто ребенок, который самозабвенно лепил песочные куличики, а потом получил трепку за испачканное платье.
Из бельведера кафе, расположенного на склоне под Террацца дель'Инфинито, я смотрю на дорогу, которая, извиваясь, спускается к Амальфи.
Люка ставит передо мной стакан и спрашивает:
— Хочешь поговорить?
Я поднимаю голову. Смотрю ему в глаза — уже от одного этого в душе моей воцаряется спокойствие. И любовь.
— Мы совершаем ошибку?
Люка рассматривает столешницу, потом опять поднимает на меня взгляд.
— Тебе кажется, мы совершаем ошибку?
— Нет, когда я с тобой.
— Ким, я…
Я подношу ладонь к его губам. Ничего не хочу слышать о том, как он относится к своей жене. Не хочу извинений. Разумеется, я вернусь с небес на землю, но только когда не останется иного выхода. Если даже мне осталось провести с ним только один- единственный — сегодняшний — день, я хочу насладиться этим днем до капли.
Люка целует кончики моих пальцев.
— Мы можем осмотреть Амальфи перед тем, как отправимся обратно на Капри?
Его лицо светлеет:
— Мы будем туристами. Можем даже отправить отсюда пару открыток!
Интересно, удастся ли найти что-нибудь подходящее к случаю? Например: «Большой привет с острова Самообмана…»
Мы возвращаемся на главную площадь Равелло — в каждом живописном уголке, который попадается нам по дороге, позируют перед объективом какие-нибудь жених с невестой. Только в садах Руфоло нам попались три комплекта молодоженов, выискивающих удачные декорации к снимкам. Мне на потеху хочется перемешать невест и выдать каждой нового жениха. Представить только — ведь их жизни сложатся совершенно иначе.